Москва. Город, где бетон помнит кровь, а телевышки — крики. Здесь, в сердце Российской империи, снят фильм «Самозванцы» — детективный драматический триллер, в котором Пушкин и 1993 год протягивают друг другу руки через столетия и объектив. Это кино — не про прошлое. Это кино, которое окутано дымом настоящего.
Премьерные показы начались с 5 июня — к 200-летию трагедии «Борис Годунов» Пушкина. Не случайно. Потому что история не повторяется. Она эхом возвращается. И в этом эхо слышны выстрелы.
Октябрь, 1993. Штурм Останкино. По зданию бьют пули, по эфиру — цензура, по нервам — страх.
А незадолго до этого где-то за городом молодая журналистка Лиза Корчакова (Линда Лапиньш) находит пленку: незавершенную экранизацию «Бориса Годунова», снятую ее учителем, знаменитым режиссером Борисом Берковым (Сергей Шакуров). Берков мертв. Фильм — не окончен. Россия — в точке слома. И Лизе предстоит смонтировать не просто хронику — а чью-то гибель, чужое творчество и нашу общую боль.
«Самозванцы» — это фильм-матрешка. Где Годунов — не только на троне, но и на экране, и в телеэфире. Где история просачивается в реплики, монтаж и дым. Где Пушкин звучит, как репортаж. Это Пушкин в духе «Крестного отца». Это хроника, которую переснимают прямо под обстрелами. Это журналистика — как акт последнего сопротивления.
Мария Рейзен, режиссер фильма, — не просто автор. Она — археолог времени. Только копает не землю, а закопанные в нас пласты культурной и личной памяти. Кино здесь — как вскрытая артерия. Монтажный стол — как стол операционный. Камера Betacam SP, пыль, песни Цоя — не ностальгия, а статическое электричество, которое все еще бьет.
Телецентр становится ареной. Журналист — режиссером. А режиссер — персонажем своей собственной драмы.И кто в этой истории настоящий, а кто самозванец — вопрос, на который нет простого ответа. Потому что в смутное время правда — это всегда отражение.
В фильме также снялись Егор Бероев, Анна Михалкова, Александр Адабашьян и другие. Оператор — Михаил Агранович, имя которого — это уже знак качества и дань эпохе. Фильм впервые был показан в рамках конкурса «Русские премьеры» на ММКФ-2025.
На пресс-показе 2 июня в ГУМе прозвучали такие слова:
Георгий Лордкипанидзе, продюсер фильма:
«Этот фильм посвящен вам и нам — журналистам и кинематографистам. Тем, кто фиксирует историю, часто рискуя собой. В картине мы хотели сделать специальное посвящение. Я сейчас его просто озвучу, а зритель потом увидит это и на экране: »Мы посвящаем этот фильм всем, кто писал и снимал, даже если за это пришлось расплатиться жизнью. И в первую очередь — журналистам, которые пожертвовали собой ради летописи российской истории«.
«Самозванцы» — не про политику. И не про ностальгию. Это фильм о том, как маятник истории бьет по всем. О том, как правда исчезает из эфира. И как художник — даже без власти — способен заговорить громче выстрелов.
Премьера вызвала бурную реакцию: обсуждения вышли далеко за пределы кинозала. Похоже, у фильма есть все, чтобы стать новой темой для больших разговоров — о честности, идентичности и о том, почему правда сегодня звучит как провокация.
Дискуссию вел Жан Просянов, российский журналист, кинокритик, продюсер.
«На нашей пресс-конференции, посвященной выходу фильма «Самозванцы» в широкий прокат, мы рады приветствовать команду картины: продюсера картины Георгия Лордкипанидзе, режиссера Марию Рейзен, художника-постановщика Евгения Митту, танцовщика и актера Ильдара Гайнутдинова. Мне хочется, чтобы эта беседа стала такой же глубокой и многослойной, как и сам фильм. Потому что «Самозванцы» — это не просто кино. Это работа с памятью, с травмой, с зеркалами времени».
Кажется, перед нами разворачиваются сразу несколько отраженных пространств: пространство Пушкина, пространство «Бориса Годунова» как культурной драмы и пространство телестудии 1993 года, в которой решалась — и записывалась — история страны.
Давайте вместе разберемся: почему Пушкин? почему Годунов? почему 93 год? почему — сегодня?
«Для нас было важно попробовать разобраться со всеми этими слоями, которые повторяются почти циклично. Мы хотели пройти сквозь них, как сквозь зеркала — чтобы разобраться в первую очередь с самими собой».
Насколько смело сегодня выпускать такой фильм, ожидая, возможно, двоякой реакции общества?
Георгий Лордкипанидзе, продюсер фильма:
«Я не думаю, что в этом фильме есть какая-то «современная острота» в прямом смысле. Это история — а русская история априори острая. Всегда. Это не специфика нашего времени, это перманентная особенность нашей исторической памяти.
Что касается актуальности — история всегда актуальна. Прямых перекличек с сегодняшним днем ни у трагедии Пушкина «Борис Годунов», ни у событий октября 1993 года, на первый взгляд, нет. Но все подчинено одним и тем же законам — социальным, политическим, а может быть, и мистическим.
Мы не испытываем никакой «внутренней дрожи» от того, как фильм будет воспринят. Возможно, потому что авторы принципиально избегают оценочных суждений. Главное здесь — не кто был прав в 1993 году, и не кто виноват в 1598-м. Главное — это движение исторического маятника.
До сих пор в обществе нет единства по поводу событий 93-го. Но, как и в эпоху Смуты, история сама по себе говорит громче любых оценок. Наш фильм — это не приговор, а попытка услышать это эхо«.
Мне кажется, вы специально создаете в фильме противостояние между телевидением и кино. Телевизионщики, получается, подгоняют историю — чтобы успеть ее «впихнуть» в кадр. А кино как будто ее фиксирует. В этом смысле показательная сцена — кино в итоге не спасается (в фильме Беркова). Как это трактовать? Что художнику сегодня нет места? Телевизионщики — они успели снять. А дальше что?
Мария Рейзен, режиссер:
«Нет, у нас нет позиции, что художнику сегодня нет места. Напомню — особенно тем, кто моложе, — в 90-е в стране не было кино как индустрии. Вот почему наша героиня, режиссер по образованию, оказывается в телевизионной редакции. Она работает журналистом не потому, что отказывается от искусства, а потому что живет в предлагаемых обстоятельствах.
Она не «подгоняет реальность» сознательно — просто оказывается в ситуации, где невозможно иначе. А история в это время разворачивается по своим законам, не спрашивая, удобно ли это кому-то.
Поэтому этот конфликт — не о том, что кино погибает, а телевидение выживает. Это образ того, что может произойти с любым из нас — будь то художник, танцовщик или любой другой человек, столкнувшийся с тем, как реальность «отменяет» планы и роли«.
Главная героиня для меня раскрылась с неожиданной стороны — с какой-то глубиной, внутренним стержнем. А почему именно она? Как вы выбирали актрису на эту роль?
Мария Рейзен, режиссер:
«Изначально я четко представляла себе, какой должна быть героиня. Не все со мной соглашались.
Некоторые коллеги считали, что героиня должна быть совсем другой — например, «маленькая, темненькая», более привычный типаж. У нас даже родилась внутренняя шутка на питчинге: когда перебирали референсы актрис, мы говорили — «ищем женщину».
И вот примерно на сотой кандидатке перед нами появилась Линда. Мы посмотрели и поняли — все, вот она. Стопроцентное попадание в образ. Не нужно было ничего объяснять — она просто была этой героиней».
Насколько тяжело было воссоздать эпоху 90-х? Что для вас стало символом того времени?
Евгений Митта, художник-постановщик:
«Это исторический фильм, и с точки зрения кинематографа прошло уже много времени — монтажные технологии и телевизионное оборудование сильно изменились. Пришлось тщательно искать отдельные детали аппаратуры и пытаться все это заново воссоздать. Мы консультировались с людьми, которые работали в те годы, ездили на заброшенные склады, чтобы найти нужные элементы. Это была непростая задача.
Берков в «Борисе Годунове» пробует разные стили и эпохи, и нам нужно было сделать так, чтобы исторический фильм воспринимался скорее как плод его воображения, а не просто документальная реконструкция. Все вместе — режиссер, оператор — складывали этот пазл.
Было интересно и непросто воссоздавать атмосферу телестудии 1993 года и монтажную на даче героя — в деталях мы старались точно передать ту эпоху».
Борис Годунов как персонаж гангстерского фильма времен дона Корлеоне
Идеи, заложенные в сценарии, были связаны с разными эпохами, и при этом старались использовать простые и понятные образы. Чтобы зритель сразу понимал — это старые автомобили, гангстерская одежда, характерные стили и освещение тех эпизодов.
Это было настоящее коллективное творчество: режиссеры, оператор, художник — все вместе придумывали, как эти элементы должны объединиться в целостный образ. Какой атмосферой и каким визуальным решением передать эту уникальную смесь исторических и гангстерских мотивов — над этим и работали все в команде.
А для вас как художника есть что-то, чего вы бы не допустили в работе?
«Мне кажется, кино сделано в достаточно корректных рамках. Особых ярко выраженных стилей там нет — главное, чтобы зритель четко считывал, что происходит, почему и зачем. Все это дополнительно объясняется текстом. Думаю, что в итоге паззл сложился — все элементы сошлись в цельную картину».
Мне очень понравился образ Беркова — фигура демиурга, которому нет места в современном пространстве. Образ Беркова — это собирательный образ?
Мария Рейзен, режиссер:
«Конечно, это собирательный образ».
Как подбирался актерский ансамбль? Было ли продюсерское давление, кастинги?
Мария Рейзен, режиссер:
«Удалось собрать редкую и уникальную команду. Конструкция сценария позволяет очень много смен и задействованных артистов, поэтому подбор был сложным, но результат нас очень радуе»т.
Ильдар
Ильдар, как вы раскрывали образ лжеДмитрия и как дополняли его динамикой и пластикой? Чем ваш образ отличался?
Ильдар Гайнутдинов, танцовщик, воплощающий образ Лжедмитрия:
«Когда мы начинали работу, было очень интересно, потому что я профессиональный танцовщик, а танец — это немое искусство. Словами многое не передашь, пластика становится нашим эмоциональным диапазоном. Отрывок был достаточно сложным — несмотря на то, что это стихи, хотелось добиться максимальной естественности, почти бытового формата. Это был очень интересный опыт. Здесь нужен был индивидуальный подход, личный.
Мой герой очень многогранен. Если смотреть не просто на отрывок, а на историю человека, можно увидеть, как стремление к власти меняет человека. Мечта постепенно превращается в кошмар. Я проделал большую работу, и даже для этого отрывка долго готовился — это очень сложное произведение».
Как вам работалось с Марией Рейзен? Это был деспотичный процесс?
Ильдар Гайнутдинов, танцовщик и актер:
«С Марией Рейзен было очень приятно работать. Когда я только пришел, было волнительно, но ее подход был очень эмоциональным и открытым — она как наставник открыто подходит к актеру. Замечания и направляющие очень важны, чтобы тебя завлечь и раскачать в процессе. Такие люди очень нужны».
Как вам вообще удалось собраться всем вместе и сделать один проект?
Георгий Лордкипанидзе, продюсер фильма:
«Я абсолютно счастлив, что нам удалось собрать такую команду — и актерский ансамбль, и лучших представителей трех-четырех поколений. Кино, как известно, — это коллективное творчество, где каждый вносит огромный вклад. Когда люди из разных поколений и временных пластов работают вместе, рождается что-то новое, с глубиной и конструктивностью».
— Что здесь делает мальчик? — Мальчик здесь рисует.
Мальчик-аутист в фильме — тоже собирательный образ? Для чего он нужен в фильме?
Мария Рейзен, режиссер:
«Мальчик действительно ключевой персонаж, но он тоже собирательный образ. Мы долго искали этого мальчика. Этот образ — и царевича Дмитрия, убиенного, и вообще символ всего, что с нами происходит.
Мы искали и среди «особенных» детей актера, но таких детей трудно долго держать на съёмочной площадке. И вот нам повезло — мы нашли Марка Тихонова — веселого и замечательного мальчишку, который ездит на самокате. Он прекрасно понял, что от него требуется, и мы очень благодарны ему и его родителям за понимание.
В одной сцене он снимался ночью на морозе, заболел, простудился, но все обошлось — все было в порядке».
Как воспримет картину зритель младше тридцати? Что для него значат события 1993 года? Захочет ли он оказаться там, стать свидетелем этих событий?
Георгий Лордкипанидзе, продюсер фильма:
«Мы очень надеемся, что какая-то часть молодежи действительно заинтересуется и захочет погрузиться в эту историю. История сама по себе очень интересная. Наша необычная форма — с несколькими временными и смысловыми пластами — упрощает восприятие.
Смысл в том, чтобы не рассказывать сюжет «Бориса Годунова» через 400 лет дословно, а подойти через более близкую и понятную аналогию.
Мы очень надеемся, что люди придут в кино и посмотрят фильм. Со своей стороны мы сделали всё возможное. Я, конечно, не беспристрастен, но мне кажется, что это фильм, который сможет жить долго. Ведь понятно, что многие фильмы быстро устаревают, а очень немногие остаются актуальными спустя год, два или пять».
Название «Самозванцы» — это было единственное название для фильма или рассматривались другие варианты?
Георгий Лордкипанидзе, продюсер:
«Рабочее название сценария было другим. Мы понимали, что оно изменится, потому что оно нас всех пугало. Мы долго искали и обсуждали варианты. Сейчас я не представляю, чтобы фильм назывался иначе — именно «Самозванцы» отражает суть и дух картины.
Это первая картина, которая совмещает эпохи XVII и XX веков. Ранее были фильмы, посвященные непосредственно Борису Годунову, а здесь вы вплели фильм в фильме, что получилось очень оригинально«.
Выводя третьего Бориса — первого Бориса Годунова, второго Бориса Ельцина и третьего Бориса Беркова — что вы хотели сказать тем, что фильм Беркова погибает в картине?
Мария Рейзен, режиссер:
«Выводя третьего Бориса как режиссера Беркова, который погиб, мы хотели показать, что в фильме много разных пластов — сценаристы называли сюжет «матрёшкой», много составляющих, слоёв. Это фильм в фильме. Мы искали образ человека в истории, его судьбу и роль».
Елена Масюк
Мария Рейзен подтвердила, что образ женщины-журналистки в фильме — это собирательный, но очень сильно вдохновлённый известной тележурналисткой 90-х годов, побывавшей в чеченском плену — Еленой Масюк. Именно ее личность и стиль стали ориентиром для создания этого персонажа. Это осовремененный вариант, который позволяет связать эпоху 90-х с сегодняшним восприятием — показать, как женщина-журналист в то время пыталась донести правду, оставаться сильной и независимой в очень непростых условиях.
Такой персонаж становится символом того времени, одновременно отражая борьбу, ответственность и внутренний мир журналистов, особенно женщин, в переходный период России. Интересно, что режиссер специально рассказывала актрисе Линде об Елене Масюк, чтобы передать этот характер и энергию.
ЛжеДмитрий
Георгий Лордкипанидзе очень точно отметил глубину образа Ильдара — лжеДмитрия в фильме. Несмотря на то, что роль эпизодическая по объему, она по сути ключевая, ведь этот персонаж — один из самых загадочных и неоднозначных в российской истории.
То, что имя настоящего человека неизвестно, его происхождение окутано тайной, придает ему мистический и почти «темный» ореол — символ силы, которая не всегда поддается рациональному объяснению. Лордкипанидзе правильно связывает это с пушкинской трактовкой — когда войско в панике, а лжеДмитрий остаётся спокойным, демонстрируя внутреннюю мощь и уверенность.
Ильдар Гайнутдинов, воплотив этот образ, передал именно эту сложность и многогранность — что делает его роль не просто эпизодом, а одним из столпов всей картины. Это действительно уникальное и впечатляющее решение.
Повлиял ли на вас «Борис Годунов» Пушкина?
Мария Рейзен, режиссер:
«Конечно, Борис Годунов — это то, на чем я выросла.
У нас в фильме только короткие сцены с Борисом Годуновым, потому что основная история — это история режиссера Беркова. Это человек, который добился многого, но вдруг начинает чувствовать, что не сказал последнего слова. Он хочет всем показать и доказать что-то новое, рассказать так, как никто никогда не рассказывал. И, судя по всему, именно это мешает ему продолжать работать и двигаться дальше».
Кто в фильме из современных героев является самозванцем? И зачем понадобилась любовная линия?
Георгий Лордкипанидзе, продюсер фильма:
«По поводу «Самозванцев» все ясно объясняет персонаж Александра Адабашьяна: мы все — самозванцы. Имеется в виду, что власть — огромная ответственность, и чтобы к ней подступиться, нужно иметь определённое нравственное право. Как показали события, в том числе в 1993 году, участникам процесса было неблагополучно.
Что касается любовной интриги — у людей бывают любовь, влюблённости, отношения, и героиня у нас живая, у нее это есть. Почему мы не раскрываем это подробно — потому что фильм не об этом. Но финал этой истории — гибель зарождающейся любви. Все погибает: и любовь, и фильм. Эта любовь погибла, не успев родиться, и по вине главной героини, которая переоценила свои силы и послала возлюбленного на смерть. Это связано с идеей власти и ответственности».
Можно ли пару слов об образе Егора Бероева – это же продюсер, звезда. Из чего он собран, есть ли какой-то реальный прототип? Почему он такой?
Мария Рейзен, режиссер:
«Мы все самозванцы, особенно сейчас, после некоторых вопросов, я себя так ощущаю. Образ Бероева — это, конечно, собирательный образ, таких персонажей было много на самом деле. И это не только типаж 90-х годов. Егор очень хорошо помнит то время. У нас больше были дебаты по поводу костюма и галстука, чем по поводу самого героя. Все было достаточно просто, мы репетировали, как обычно работаем».
Почему для показа именно пушкинской трагедии в этой картине взяты только четыре эпизода из всего материала? Почему именно эти сцены были выбраны как выжимка?
Георгий Лордкипанидзе, продюсер фильма:
«Мне кажется, что главный нарратив из трагедии выбран совершенно правильно. Эти несколько сцен в целом рассказывают всю историю и заявляют тему убиенного царевича, появившегося как самозванец. Это идеальный короткий рассказ. Все сцены сильно сокращены, и их блестяще сыграли — это была очень сложная задача для всех, ведь нужно было сыграть в несуществующем фильме тридцатилетней давности.
Фильм сам «напросился» на пушкинские сцены, потому что они органично сплелись между собой, как и положено. Все главные слова и идеи прозвучали через эти эпизоды».
Во время съемок случались ли какие-то забавные казусы? Были ли сложности у актеров с вживаниями в роли? Переписывался ли сценарий?
Мария Рейзен, режиссер:
«Сценарий мы уже не переписывали, и я даже не припомню особых казусов — мы так долго готовились. Главная проблема была скорее техническая, связанная с хроникой, а не с актерами. Все артисты очень опытные и талантливые, отлично понимали материал — и 93-й год, и фильм Беркова. На площадке царило полное единение и любовь».
Георгий Лордкипанидзе, продюсер фильма:
«Были забавные совпадения — например, сцена рассвета в Останкино 93 года снималась ночью с 3 на 4 октября 2023 года, ровно через 30 лет после реальных событий, и никто это специально не подгонял. Александр Любимов, ведущий программы «Взгляд», консультировал нас и рассказывал, как все было тогда.
Соединение реальности через 30 лет с участием одних и тех же людей было очень забавным.
Ну и мы с Егором Бероевым были частично свидетелями тех событий в Москве, и спустя 30 лет опять встретились на эту тему».
В итоге «Самозванцы» — это не просто история о конкретных людях или эпохах. Это метафора вечной борьбы за власть и ответственность, за право быть услышанным и признанным. Власть — это не подарок, а тяжкое бремя, требующее нравственного права и внутренней силы, и не все способны его выдержать. Герои фильма — отражение нашей собственной природы, полной сомнений, амбиций и уязвимости.
Любовная линия здесь — не украшение, а символ гибели надежд и человеческих чувств под гнетом больших амбиций и ошибок. Она указывает на то, как легко потерять себя в погоне за властью, как легко послать на смерть того, кого любишь, и как трагично обрести свои победы ценой утраты самого важного.
«Самозванцы» — это зеркальный рассказ о цикличности истории, о том, что мы все, так или иначе, самозванцы в своих ролях, в своем времени, в своей жизни. Фильм напоминает нам, что истина — не в четких обвинениях и осуждениях, а в понимании, что каждый герой — одновременно и жертва, и творец своей судьбы. И только через осознание этого можно найти путь к настоящему преображению — как личности, так и общества.