В последний день карнавала в Рио-де-Жанейро я выезжал из города, задыхавшегося от жары и разбоев. Накануне в четырехстах метрах от нашего дома два хулиганствующих молодчика попытались ограбить таксиста. Тот оказался попроворней, да и аргумент в виде пистолета выглядел внушительней, поэтому таксист, недолго думая, застрелил бандитов.
Я ехал, оставляя позади фавелы, трущобы, четырнадцатилетних наркоманов с настоящими ружьями, разгуливавших по темным переулкам. Навстречу мне двигались броневики с солдатами. Впервые в истории очень терпеливому бразильскому правительству надоел беспредел головорезов, и оно распорядилось ввести в Рио-де-Жанейро армейские подразделения – в помощь не справлявшимся с ситуацией полицейским.
Мой путь лежал в противоположную часть страны – в безопасный и тихий штат Парана. В этой части Бразилии, неподалеку от аргентинской границы, наблюдается не свойственная для южноамериканской страны концентрация белого населения. Потомки немцев, поляков, украинцев и прочих европейцев, некогда бежавших от войн, раздиравших Старый Свет в конце ХIХ и начале ХХ веков, обрели свой дом в разных уголках этого штата.
Немцев в этом путешествии я уже повстречал немало, да и языка Гёте никогда не учил, а вот пообщаться на такой экзотической для Бразилии украинской мове и отведать вареников я был не прочь.
В столице штата – Куритибе – обнаружилась площадь Украина с памятником Тарасу Шевченко, а на окраине в виде деревянной церкви разместился музей украинской миграции. В этот музей даже как-то приезжал возложить цветы Янукович, в свою бытность президентом. Центром же всей украинской диаспоры в штате является провинциальный городок Прудентополис.
Мотоцикл мой давно сломался, поэтому из Куритибы в Прудентополис я решил прокатиться автостопом. Бразильский автостоп, пожалуй, – худший на планете: водители опасаются останавливаться одиноким придорожным бродягам: боятся быть ограбленными.
На выходе из города я встретил коллегу: бразильского автостопщика.
– Ты откуда? – поинтересовался он.
– Из России.
– Что за штат такой? – он не сразу понял, что я иностранец. – Не слышал.
Я немного просветил своего случайного попутчика в области географии.
Тот, похоже, тоже боялся, что его ограбят. Поэтому ежеминутно прикладывался к пластиковой бутылке с кашасой – бразильской самогонкой. Для храбрости.
– И давно ты путешествуешь?
– Уже одиннадцатый год! – не без гордости заявил бородатый бразилец, поправляя плохо привязанный к рюкзаку огромный несуразный плед. Ни палатки, ни спального мешка у него не было.
– Наверное, всю Южную Америку объездил, – заметил я.
– Что ты! Автостоп тут плохой. Поэтому я бреду от заправки к заправке и впрашиваюсь в машины. Не получается уехать с первой заправки – отправляюсь на следующую, и шагаю еще километров пятнадцать-двадцать вдоль пыльной трассы. А чтобы интересней было, вот, – он снова булькнул бутылкой.
– Интересный у тебя метод! И за границей ни разу не был?
– Нет, но вот целых три штата Бразилии знаю досконально! На любой заправке и стоянке дальнобойщиков меня знают!
Я решил поскорее отделаться от такого неудачливого автостопщика и довольно быстро уехал в нужном мне направлении. Тот продолжал слоняться по заправке, пугая водителей своей бородой и снимая стресс кашасой.
– Мой зять, – делился подвозивший меня мужичок, – настоящий украинец. Вот только по-украински он не говорит.
«Ничего!» – размышлял я. Сейчас найдем, с кем пообщаться! Я выпрыгнул из машины, поблагодарив водителя по-португальски.
Самое лучшее место для разговоров – это кладбище. Я отправился посмотреть, много ли настоящих украинцев покоятся на прудентополисском cemeterio. Повсеместно встречались кириллические надписи. Случайные прохожие-пенсионерки с голубыми глазами на мой вопрос: «Мову разумеете?» уверенно отвечали:
– Тришки розмовляю, – и почти сразу переходили на португальский. Что мой, что их украинский был далек от овершенства.
В музее тысячелетия крещения Руси наконец нашлась настоящая бабушка-украинка, научный сотрудник и заместитель директора. Посетителей в музее, кроме меня, совсем не было. Из экспонатов я с интересом узнал, что украинской цивилизации аж семь с половиной тысяч лет!
«Интересно, колесо тоже они придумали?» – размышлял я.
Половину экскурсии я прослушал на украинском, половину – на португальском. Выяснилось, что украинцы прибыли сюда еще в конце XIX века.
– Работы моему деду в Прудентополисе не нашлось, поэтому он пешком шел восемьдесят километров до другой деревни, – рассказывала мне другая работница музея, Анна. – Там и осел, на всю оставшуюся жизнь. Почти лет сто тому назад.
Вокруг Прудентополиса располагается несколько десятков деревень, где язык сохранился гораздо лучше. Занимаются жители, в основном, фермерским хозяйством. В самом городе традиционных хат не найти, а вот в деревнях – попадаются.
Бразилия – страна аграрная, и одним из основных продуктов экспорта является мясо. Отправляется оно и в Россию. Так что, покупая в московском супермаркете мясо, приглядитесь к этикетке. Если оно вдруг окажется из штата Парана, вполне возможно, что оно было сделано заботливыми украинскими руками. Бразильские украинцы с Россией санкционных войн, к счастью, не ведут. А к путешественникам из России так же радушны и гостеприимны, как и настоящие жители Украины, вопреки расхожему мнению.
– А вышиванок на улице что-то не видно. Вы их используете? – поинтересовался я.
– Только по праздникам, – работницы музея показали мне праздничные фотографии. – На праздники варим борщи, лепим вареники. Но вот с украинским общепитом у нас проблематично. Ну, а дома, конечно, едим свое, украинское. Хоть на Украине из нас мало кто и бывал. Гастрономические секреты передаются из поколения в поколения.
– А ты как путешествуешь? Автостопом? – поинтересовалась другая бабушка-смотрительница. – Нет, автостоп тут опасен. Водители подбирают плохо. Вот, держи футболку с вышиванкой! Водители сразу поймут, что ты безопасен и довезут, куда нужно!
Я поблагодарил работниц и отправился изучать город.
В Прудентополисе находится сразу несколько церквей. Все – украинские католические. Предки прудентополисцев, в большинстве своем, – выходцы из Галиции, с Западной Украины, поэтому православная община тут попросту отсутствует. При одной из церквей проводился праздничный ужин, организованный местным банком. Попал туда, конечно, и я.
Стол ломился от бразильских салатов, сладостей и мясных блюд на любой желудок. Вареников видно не было. Голубоглазые официанты с русыми волосами на чистом португальском предлагали мне добавки. Стены были расписаны и разукрашены сюжетами, главными героями которых являлись хлопцы в вышиванках.
Все происходящее выглядело каким-то нереальным. В тысячах километрах от родной земли переодетые и напрочь забывшие родной язык украинцы, казалось, разыгрывали спектакль, специально для меня.
Наевшись досыта и не попробовав ни одного вареника, я отправился спать.
Утро застало меня в гостинице. Я выглянул в окно. По городу разъезжали фургончики самого крупного местного супермаркета – «Савицкий». Его тоже основал потомок эмигрантов. Любовь давать названия предприятиям по фамилиям не чужда прудентополисцам, поэтому то тут, то там встречались нотариальная контора «Орловский», похоронное бюро «Березовский» и другие похожие заведения.
«Ведь в Киеве у меня живет троюродный брат, по фамилии Савицкий. А вдруг я найду его (а, соответственно, и своих) дальних родственников!», – подумал я и отправился в супермаркет искать своих родственников.
Большой начальник Савицкий, хозяин заведения, был в отъезде, поэтому принять меня не смог.
Зато там я познакомился с украинским грузчиком. Настоящим. Иммигрантом последней войны.
– Наконец-то я могу поговорить на родном языке! – обрадовался он, откладывая в сторону промаркированные коробки с замороженной рыбой и варениками. Тут они почему-то называются на польский манер, «пироги», с ударением на второй слог.
Юрий уехал с Донбасса недавно. Круглый сирота и заядлый рыбак, оказался жертвой конфликта на востоке Украины.
– Наше общежитие разбомбили, и я оказался на улице. Вместе с домом лишился и работы: убили мужика, на которого я работал. У него на ферме я ловил и обрабатывал рыбу. Пособирав деньги, понял, что на новое жилье не хватит. Но оказалось достаточно на билет до Бразилии. Так и улетел. В один конец. Жил пару лет в Сан-Паулу при русской православной церкви, пытался язык учить. Но за два с лишним года так и не выучил, а украинский тут, честно говоря, мало кто понимает. Хотя и русский для меня тоже родной. Через знакомых я разузнал, где тут в Бразилии живут украинцы, и приехал. Вот, помогли с работой, перекладываю коробки с рыбой туда-сюда. А я-то живую рыбу люблю! Знаю, как ее прикармливать, ухаживать за ней… Ну, хотя бы на улице не замерзну, – грустно закончил он.
– А домой-то хочешь? – задал я глупый, в общем-то, вопрос, чтобы поддержать разговор.
– Очень хочу в Россию, – вздохнул он. – А в Бразилии, какая тут рыбалка!.. На Амазонку ехать надо, а дотуда – далековато будет.
– Да Россия еще дальше. Язык выучишь – полегче будет! – утешил его я, проглотил пару вареников и отправился в сторону Аргентины.
Музейные бабушки были правы: уехать удалось достаточно быстро. Футболка спасла. А вот вареники оказались так себе.
Автор выражает благодарность работницам музея Тысячелетия города Прудентополис: Терезе, Мирославе и Анне.