Ведущий программы «Достучаться до звезды» Илья Легостаев пришел в гости к звезде советской и российской эстрады Льву Лещенко. Лев Валерьянович практически ежедневно выходит на сцену, и на общение у журналистами у него нет времени. Однако для съемочной группы телеканала «МИР» он сделал исключение. Читайте и смотрите интервью с Львом Лещенко и узнаете, где мэтр записывает свои произведения, как выглядит его столичный офис и что связывает его с Элвисом Пресли.
- Это офис вашего культурного фонда и продюсерского центра, как много времени вы здесь проводите?
Лев Лещенко: Не так много, но пару-тройку часов каждый день. Здесь у меня не только полноценный офис, где сидят секретарь, директор, администраторы, но и самое главное мое достояние – моя студия, где я сейчас записываюсь.
Вот у меня аппаратная, вот здесь – «творческая богадельня» с разными инструментами. Я часто экспериментирую тут, пишу музыку. В год, кстати, пишу очень много, примерно 20 – 25 новых песен. В интернете у меня крутится порядка шестисот мелодий. Иногда слушаю старые записи, думаю: «Боже мой, какая хорошая песня была» – и тут же раз, делаю новую аранжировку, новое прочтение и даю ей новый импульс.
- Зачем вы однажды придумали это занятие, которое отнимает достаточно много сил? У вас всегда была и остается четко спланированная гастрольная жизнь. Вам хочется создать что-то такое, что работало бы не только на вас?
Л.Л.: Дело в том, что это на меня как раз и работает. Все исполнители, которые появляются, те, кому я помогаю, задействованы в этом.
Раньше ведь я преподавал в Академии музыки имени Гнесиных, а сейчас бросил преподавательскую работу, но посредством центра творческая жизнь продолжается. Поэтому считаю своим долгом помогать молодым исполнителям, иногда даже звоню в институты, училища и продвигаю кого-то, потому что, представляя свой культурный фонд, я чувствую, что обязан это делать. Плюс ко всему, у меня есть благотворительный фонд, который серьезно работает, у меня есть детский дом в Курской области, где воспитываются ребята с ограниченными возможностями. Это достаточно трепетная и сердечная работа.
- Я слышал, что однажды вы записали гимн нефтедобывающей компании, это правда или слухи?
Л.Л.: Да, это абсолютная правда. Я редко пишу стихи, но когда я однажды побывал в Западной Сибири, я увидел, как работают ребята на буровых установках при сильном морозе и ветре, и мне захотелось что-то подобное записать им в качестве благодарности.
А вот в этом небольшом кабинете у меня хранятся поздравления, письма.
- Я как-то слышал, что ваш рабочий день начинается чуть ли не в 8 утра, это правда?
Л.Л.: Нет, 8 утра – это, конечно, слишком рано. Но я встаю примерно в половину восьмого, несмотря на то, во сколько я ложусь – в час или половину второго.
- Никакого богемного флера!
Л.Л.: Нет, нет, я совсем не богемный человек, я скорее трудоголик и не даю отдыхать своим родным и близким. Они встают вместе со мной. Я просыпаюсь, иду гулять с собаками, и весь дом сразу просыпается.
- В этой комнате немало интересных предметов...
Л.Л.: Это мне подарил друг Юра Костин, генеральный продюсер «Авторадио». Здесь малая часть моих сувениров, основная коллекция, конечно, дома, под них выделена целая комната, и я жалею своих родных, которые после меня будут разбирать это все (смеется). Вот есть фотография, где я в образе Элвиса Пресли для какого-то журнала.
- У меня тоже есть небольшой опыт военной карьеры и я знаю, что образ жизни, который ведет молодой военнослужащий, не очень полезен для голоса. Как вам удалось его не потерять?
Л.Л.: Голосу, конечно, нужен режим, но в армии шесть часов сна вполне достаточно для того, чтобы восстановиться. Днем тоже иногда полезно помолчать, не пить, не курить.
Главное – это голосовой режим. В свое время я работал в Большом театре и наблюдал, как Иван Семенович Козловский, выходя на мороз, держал у горла маленький термос, чтобы не застудить связки, или общался только записками со своей семьей – за два дня до выступления вообще не разговаривал.
- Я читал в ваших интервью, что вы захотели работать на эстраде и заниматься пением еще в очень раннем возрасте. С учетом того, что вы родились во время войны, рано потеряли мать, знаете, что такое быть сыном полка, вы наверное встречали сопротивление со стороны родных? Наверняка они хотели, чтобы у единственного сына была понятная и стабильная профессия?
Л.Л.: Поначалу они отнеслись нормально, но потом я два или три раза не поступил в ГИТИС, и папа сказал, мол, хватит валять дурака, иди работать на производство.
После армии я пришел на конкурс, сдал все слету, потому что я был к тому времени уже готов, три года пел в ансамбле песни и пляски, и меня уже подготовили ребята: я пел оперу на итальянском языке, танцевал, вел программу на немецком языке. Так что меня почти не слушали и сразу взяли. Родители уже тогда поняли, что у меня все хорошо с карьерой.
- Ваш папа был долгожителем, он застал расцвет вашей карьеры...
Л.Л.: Да, папа не был пафосным человеком и он никогда не выпячивал факт моей известности, часто меня осаживал, когда я что-то рассказывал слишком долго на праздниках (смеется).
- Вам удалось стать всенародно любимым артистом, а сложно ли быть всенародно любимым начальником?
Л.Л.: Вы знаете, я не начальник, это все – мои друзья. Многие из них называют меня на «ты», и это естественно. Но тихое преимущество, как говорят, лучше явного. Если я уже стукну по столу – это значит, что случилась буря.
- Я слышал один старый закулисный миф из 90-х о том, что во время записи финальной песни Филипп Киркоров как-то фатально опаздывал, и с каждым часов его ожидания копился гнев артистов, потому что время было очень занятым. Сколько правды в том, что, когда он все же приехал, вы были готовы разобраться с ним по-мужски?
Л.Л.: 100% правды. Дело в том, что Филипп опаздывал часа на два, а ждали его для записей «Старых песен о главном» очень популярные артисты, звезды. И, что самое главное, он пришел не извиняясь, а с таким видом, будто ничего не случилось. И я ему сказал: «Слушай, Филя, ты лучше бы извинился», и он ответил, что, мол, не нужно мне одному за всех выступать. Слово за слово, мы высказались и только через какое-то время мы помирились. Так что сейчас мы с ним в хороших отношениях.
- Для большинства ваших поклонников вы образцовый положительный человек. Может, на это повлиял ваш репертуар, может – актерская игра. Сколько такого положительного Льва Лещенко переходит домой?
Л.Л.: Дома я совсем другой человек. Сцена – это фонтан, брызги, глянец, а дома я обычный человек, могу помыть посуду, почистить снег, погулять с собакой, и так оно и есть, я делаю это с удовольствием.
- Как ваша супруга терпит популярного артиста? Сложно с вами бывает дома?
Л.Л.: Я неконфликтный человек, и иногда конфликты исходят от нее, потому что она пунктуальный и предметный человек. Ко мне претензии бывают чисто бытовые, а у меня творческий беспорядок. Но самая большая ссора у нас может продолжаться полтора часа, не больше.
- Еще один стереотип, что люди, популярные на сцене, не представляют из себя ничего ценного в коммерческих делах, но в вашем случае это совсем не так...
Л.Л.: Да, я мало говорю об этом, но я учредитель самого крупного во Владимирской области лесопромышленного комплекса. Так получилось, что в 90-е годы, когда было нечем заниматься, мы решили купить мебельную фабрику и стали развивать это дело, тем более, что я немножко в этой теме разбираюсь.
- Вы достаточно занятой человек, чтобы анализировать и подводить какие-то итоги, но все же за вашими плечами интенсивная карьера творчества, административной части, в спорте...Есть что-то, о чем вы жалеете?
Л.Л.: Как говорится в стихах, упаси вас Бог познать заботу – об ушедшей юности тужить, делать нелюбимую работу, с нелюбимой женщиною жить. Это постулаты, которые завещали нам наши мудрые люди. Я уверен, что я ни о чем не жалею, не хотел бы начать сначала, даже не хотел бы быть снова молодым. Мой отец дожил до 100 лет, и я очень бы хотел его в этом обогнать.
Новые выпуски программы «Достучаться до звезды» смотрите на телеканале «МИР» каждую пятницу в 2:05 по московскому времени.