Алиса Вокс: Сейчас меня узнают в пять раз чаще, чем в «Ленинграде»

Певица Алиса Вокс стала известна благодаря сотрудничеству с группировкой «Ленинград». Но в 2016 году она ушла из музыкального коллектива Сергея Шнурова. Что стало причиной ухода, как складывается сольная карьера и что привело к расставанию с мужем – Алиса Вокс рассказала в эксклюзивном интервью на передаче «Ой, мамочки» на телеканале «МИР».

Всенародная любовь буквально накрыла вас в период работы в группе «Ленинград». Четыре ярчайших, с точки зрения ваших поклонников, года…

Три с половиной.

Но вы уходите из коллектива в сольное плавание. Сделать успешную самостоятельную карьеру удается единицам. Вдруг эти годы в «Ленинграде» были пиком вашей карьеры – вы не задумывались об этом?

Нет, я так не думаю. Строго говоря, это нельзя назвать моей карьерой. Это было временное место работы. Вот сейчас – моя карьера. Я никогда не думала, что это пик, у меня кредо – вперед и вверх. И я многого достигла за два года сольной карьеры. Меня стали узнавать люди в пять-шесть раз чаще, чем это было в «Ленинграде». Думаю, о чем-то это говорит. В «Ленинграде» у меня не было эфиров, интервью, статей в журналах, я не выпускала диски. Так что, думаю, сейчас ко мне интерес повыше.

Но надо сказать, что впервые за 20-летнюю историю группы «Ленинград» на передний план вместе с фронтменом вышла солистка – то есть вы. Может быть, не стоило рисковать, уходить из «Ленинграда», ведь все было хорошо?

Хорошо – это понятие относительное. Одному хорошо, другому – не хорошо. Или со стороны кажется, что все хорошо, а на самом деле это совсем не так. Что касается рисковать – оставшись в «Ленинграде», я рисковала куда больше – не написать свой альбом, не начать сольную карьеру, даже не начать писать стихи и песни. Для меня нереализация намного страшнее, чем какая-то временная потеря в финансовом плане. Я понимаю, что имеется в виду, когда задают этот вопрос – тебе не страшно, там же стабильность, там же деньги, все понятно – ты приходишь, получив смс, а тут должна все сама делать. Но я не ищу легких путей в искусстве. Мне нужен вызов, мне нужно достигать. Я в «Ленинграде» достигла потолка, и мне надо было двигаться дальше.

Вы были замужем за фотографом Дмитрием Бурмистровым. Ваш развод почти совпал по времени с уходом из «Ленинграда». Между этими событиями в вашей жизни есть какая-то связь?

Наверное, прямой связи нет, потому что это было бы как-то странно. Есть связь, которая идет изнутри – у меня в тот период началось большое переосмысление своей роли, своего места в этой жизни. Я стала видеть многие вещи без прикрас, без розовых очков. В частности, что касается группы «Ленинград», я увидела, что люди, зрители, не понимают, что я играю роль. Они в массе своей думают, что я действительно такая. Это меня ужаснуло, и это был такой первый звоночек, который заставил меня задуматься – стоит ли это продолжать. В плане личных отношений, в принципе, произошло примерно то же самое. В моей голове появился такой звоночек – а стоит ли это продолжать. Есть хорошая индейская поговорка: лошадь сдохла – слезь. Не надо пытаться прочитать журнал «50 советов психолога», как оживить дохлую лошадь. Надо отдать себе отчет, что был период, спасибо ему. Было ли все замечательно или не очень – так или иначе, это опыт. Спасибо этому опыту, а мне пора двигаться дальше.

Долго созревало это решение о разводе?

Я, в принципе, никогда не делаю импульсивных решений. Допустим, когда хочется сейчас вскочить, убежать и все бросить – хотя мне никогда этого не хочется, я довольно спокойный по жизни человек. Все решения я принимаю только на холодную голову. Если мне надо принять важное решение, я подхожу к этому очень взвешенно.

Вы остались друзьями с бывшим мужем?

Мы сейчас не общаемся, но я бы не сказала, что мы ссорились. Просто нам не о чем говорить.

Я занимаюсь нумерологией и просчитала одну знаковую дату из вашей жизни. Возможно, цифры помогут принять важное решение. Итак, 24 марта 2016 года – вы объявили в соцсетях, что уходите из группы «Ленинград» и начинаете сольную карьеру. Цифры сказали, что духовный кризис у вас настал еще за два года до ухода из группы, в 2014 году. Весь следующий год, то есть 2015, вы работали в печали, а в 2016-м четко решили уходить. Это решение было выстраданным. Расскажите, что могло вас так сильно надломить?

Я знаю, что это было.

То есть цифры не врут?

Нет. Я не могу сказать, что конкретно тогда произошло, но я понимаю, о чем вы говорите. Произошло некое событие, которое, в принципе, определило ход дальнейших событий.

Это было какое-то давление на вас, которому вы поддались?

Да. Но потом я очень сожалела и сожалею до сих пор.

Ваш первый клип «Держи» публика приняла с прохладцей. От вас ждали песню а-ля «Лабутены», а вы сделали вещь в стиле электропоп. Почему именно этот жанр?

Начну с того, что «Лабутенов» ждали очень зря, потому что я, уходя из группы, сразу обозначила свою позицию – я не буду делать песни в стиле «Ленинграда». Потому что если бы я хотела петь песни в стиле «Ленинграда», я бы, наверное, из «Ленинграда» не уходила. Почему меня мало кто услышал, я не знаю, но нашлись все-таки люди, и они встретили мой клип с правильной позиции. Почему синти-поп – потому что на тот момент, два с половиной года тому назад, это была главная музыкальная мировая тенденция. Очень многие коллективы, и инди, и мейнстримовые, вспомнили культуру 80-х. Появились восьмибитные синтезаторы практически во всех песнях, все вспомнили эти замечательные гитарки с дешевыми «квакалками», и все зазвучало как приставка «Марио». До России этот тренд докатился, как всегда, в довольно изуродованном виде, и только через год. Но зато только ленивый не скопировал нашу обложку, эти фиолетово-розовые тона. Мне присылали очень много и про топовых наших звезд. Повторяли не один в один, но очень близко. Я не буду обвинять никого в плагиате, это веяние. Но мне приятно быть трендсеттером, в какой-то мере предвосхищать и задавать тренды, моду, и что люди все-таки смотрят, что я делаю.

То есть вы довольны тем, как развивается сольная карьера?

Конечно. Не все хорошо, я как перфекционист всегда нахожу, что исправить, что сделать лучше. Я всегда не до конца довольна проделанной работой именно по отношению к себе. Я очень к себе требовательна.

Вернемся к нумерологии. Цифры утверждают, что успех вашего сольного проекта целиком и полностью зависит от молодых. Вам нужна команда людей моложе вас по возрасту. Тогда меньше ударов будете получать от судьбы. Были ли служебные конфликты с сотрудниками старше вас?

У меня есть директор, который является правой рукой, левой рукой и головой проекта. У нас не то чтобы конфликты, но, как у любых людей, которые работают в связке, у нас бывают «терки». Он как раз старше меня. У нас бывают искры, летят пух и перья, но, в конце концов, мы приходим к единому знаменателю, и это, конечно, круто. Что касается людей, которые младше меня – у меня практически все музыканты младше. Так что у меня баланс.

В нашей программе есть рубрика «Неудобный вопрос». Есть три конверта, в каждом – по одному вопросу. Вы можете ответить на все три, можете – на один.

Что стало причиной вашего развода с Дмитрием Бурмистровым?

Не было повода, а причина была, и очень веская – личностный рост. Когда все молодые, можно даже сказать – маленькие, это как котята и щенята в одной коробке, тут же и львята, и ягнята… Но потом из одного вырос дог, из другого – сиамская кошечка, из третьего – лев и откусил всем головы. То, что по молодости кажется приемлемым и терпимым, чем-то, с чем можно мириться, потом очень сильно усугубляется, и вы просто расходитесь в разные стороны. Это уже не тот человек, за которого ты когда-то выходила замуж. Надо сразу оговориться, что я замуж в принципе не особо хотела.

Как же вы вышли?

На самом деле, по глупости. Мой бывший муж сделал мне предложение в колбасном отделе одного известного продуктового магазина. Это было очень неромантично. Буквально мне было сказано следующее: «Летом приезжает моя мама, и в эти две недели нам надо пожениться».

Для мамы?

Она приезжает – не тратить же два раза деньги на билеты. Я, признаюсь, расплакалась, но не от счастья, а от того, что мне нужно сейчас принимать какое-то решение, а я к этому не готова. Я не готова идти замуж, принимать такие перемены в своей жизни. Дмитрий сказал: «Что ты ревешь, меня это оскорбляет, ты не хочешь замуж, ты не хочешь быть со мной!» Я испугалась еще больше – это какой-то шантаж. Я тогда не умела распознавать манипуляции. В общем, меня поставили перед выбором – либо мы расходимся, либо мы женимся. Но так как я не находила на тот момент веских причин, чтобы расходиться, меня все, в принципе, устраивало, то я как-то поддалась, и мы поженились.

Сколько вам тогда было лет?

22. Это было достаточно жалко, как вы правильно сказали – женились «для мамы». Я даже не стала менять фамилию, потому что где-то в глубине души, наверное, понимала, что не смогу всю жизнь жить с этим человеком. Что когда-то я вырасту из него. С другой стороны, не хотелось бумажной волокиты – менять паспорт, права, загранпаспорт, визы и так далее, карточки все…

Сколько вы терпели это положение?

Восемь лет.

Приличный срок!

Да. Но, как я уже сказала, за время пути собака могла подрасти.

И кто оказался львом?

Видимо, я.

Ходили слухи, что Матильда Шнурова ревновала Сергея Шнурова к вам. Так ли это?

Никогда в жизни не было никакого повода ревновать Сергея Шнурова ко мне. Но чужая душа – потемки, и говорить за другого человека я не могу. Поэтому, может быть, на словах было одно, а в жизни – другое.

Допускаете ли вы, что однажды воспользуетесь услугами суррогатной матери?

Да, допускаю, вполне. Суррогатное материнство позволяет очень многое, даже не в плане отрыва артиста от производства – мол, я пока повыступаю, а мне тут родят ребенка. У некоторых женщин есть объективные причины, почему они не могут родить. Среди моих друзей есть люди, которые пользовались услугами суррогатной матери, причем тогда, когда это не было таким трендом, распиаренным звездами и социальными сетями. Это была вынужденная мера, и счастье, которое я вижу в глазах подруги, которая хотела ребенка, но физически не могла его завести, компенсирует все возможные морально-этические вопросы, которые, может быть, кого-то тревожат. Меня – нет. Я не вижу в этом ничего предосудительного, но, опять же, каждый принимает решение сам. Может быть, через год или два я передумаю, и у меня появится веская причина, чтобы сказать – нет, женщина должна рожать только сама, иначе не считается.

Что касается будущего. Цифры говорят, что гармония придет к вам от детей. В окружении детей вы получите равновесие. Может быть, ребенок будет ваш, или вы будете где-то преподавать в детском коллективе.

Любопытно. Преподавание – это очень тонкий процесс, особенно детям. Это очень гибкие натуры, и одно неверное движение педагога, одна неверно брошенная фраза – и у ребенка закрепится психологическая травма. Я, честно говоря, просто не хочу этим заниматься, лучше буду песни петь, писать, аранжировать, это больше моя стихия.