Сергей Пенкин – о знакомстве с Цоем, работе дворником и рекорде Гиннесса

Он пел с The Rolling Stones, дружил с Виктором Цоем и работал дворником. За ним следило КГБ, потому что к его дворницкой приезжали иномарки с дипломатическими номерами. Это артист, который умеет не только виртуозно интонировать, но и так же виртуозно дружить. В этот раз попутчиком Алексея Кортнева стал неподражаемый Сергей Пенкин. В каком городе прошел первый сольный концерт артиста, какую песню посвятил ему Виктор Цой и за что Пенкин попал в Книгу рекордов Гиннесса? Узнаем прямо сейчас.

Станция Харьков

Алексей Кортнев: Итак, наша первая остановка – Харьков. Прекрасный город, где прошел твой незабываемый первый сольник. 

Сергей Пенкин: У меня первый сольный концерт был в театре Шевченко, это было лето, на разогреве у меня были какие-то металлисты. И вечером меня пригласили на телевидение. Там сидят двое ведущих, говорят: «Ну что, давай повеселимся». Я на них смотрю, говорю: «Я что вам клоун? Я могу сделать хорошее настроение, но, кажется, вы меня с кем-то перепутали». Начинаем о чем-то разговаривать, и они меня спрашивают: «Как ты относишься к «Ласковому маю?». Я говорю: «Отвратительная музыка». Они мне говорят: «Считай, что 50 процентов [публики] ты потерял». А у меня была всего четверть зала в первый день. И я говорю: «Нет, 50 процентов я приобрел». И когда я ехал на красных «Жигулях» (тогда еще иномарок не было), я увидел очередь в кассу на мой концерт, и билетов не было. Вот тогда я получил удовольствие, у меня такая радостная слеза прошла. 

Станция Евпатория

А.К.: Я знаю, что помимо этих металлистов на разогреве у тебя было знакомство с другим великим рок-н-ролльным музыкантом – Виктором Цоем?

С.П.: Это было в Евпатории, где-то в 1988 году. Я поехал туда со многими другими артистами, в итоге все уехали, а мне сказали остаться. Наш режиссер Гриша сказал мне: «Ты будешь сегодня выступать с Цоем». Я говорю: «Я выступать не буду, это вообще другая музыка, это все не мое». Но все-таки днем он познакомил меня с Витей и его девушкой. А у меня были такие широкие арабские штаны, и мне нужно было к ним пришить всякие блестяшки. И я попросил девушку Цоя (не помню, как ее звали), она мне помогла, все подшила.

А.К.: Вы с Цоем должны были выступать на одной сцене последовательно?

С.П.: Да. Днем мы пришли на этот стадион, и я говорю: «Витя, я не смогу выступать». Он говорит: «Серега, не волнуйся, все будет хорошо, я представлю, как нужно». Вечером я вышел выступать, и он представил меня как своего друга, хотя я был человеком, который только сегодня с ним познакомился. Когда концерт начался и я спел [свою программу], мне даже подарили шапку «красноармейку» (раньше в Питере в таких ходили) и какую-то игрушку. Я был очень благодарен Виктору, это была наша первая и последняя встреча. 

Станция Торонто

А.К.: Следующая станция – Торонто. Мне рассказывали, что в Канаде города достаточно унылые. Или это не так?

С.П.: В принципе, да. Но Торонто – это известный тусовочный город. И то, когда я в мае там был.

А.К.: Ты по-прежнему ездишь туда?

С.П.: Да, я в мае был там на гастролях. И я хочу сказать, что Россия сильно изменилась в лучшую сторону.

А.К.: Какой была твоя первая существенная зарубежная поездка?

С.П.: Во времена застоя я работал в варьете в разных гостиницах: в «Интуристе», в гостинице «Космос», в «Континентале». Это было как «Мулен Руж» или «Лидо». С варьете мы ездили в Малайзию, Сингапур, Германию, Италию, Канаду, Америку, Венесуэлу. Я пел Feelings, Santa Lucia, 'O Sole mio. Мы ездили с большой программой, девочки выходили все в перьях, все было красиво. И когда мы приехали в Канаду, девчонки предложили поехать в даунтаун фотографироваться – у нас же не было тогда таких небоскребов.

И мы поехали фотографироваться, в чем были: раскрашенные, в ярких костюмах. Вдруг к нам подходит парень и спрашивает: «А вы откуда?». Мы говорим: «Мы из СССР». Он не поверил, я показал ему паспорт, он очень удивился. Мы сказали, что работаем в варьете, и он вдруг говорит: «Завтра в одном клубе будет выступать группа The Rolling Stones, вы не хотели бы поучаствовать? Я говорю: «Не знаю...», а девочки мне кричат: «Иди, быстрее иди туда!». И уже на следующий день мы выступали, и нас показывали на канадском телевидении, по MTV. После этого я попал в «Книгу рекордов Гиннесса». 

А.К.: Что это был за рекорд?

С.П.: Диапазон четыре октавы.

А.К.: Ты показал его на этом концерте?

С.П.: Да.

А.К.: А какие-то взаимоотношения с «роллингами» завязались?

С.П.: Нет. Единственное, мы потом еще выступили на одной сцене уже в начале 90-х годов на конкурсе в Словакии. Тогда же там выступал Питер Гэбриел, и даже, кстати, там была Жанна Агузарова.

Станция Москва

А.К.: Наконец мы приехали в столицу нашей родины, куда и ты приехал, полный надежд, стремлений и уверенности в себе. И тем не менее Москва тебя достаточно сильно обломила поначалу. Как вышло, что ты, с такими диапазонами, с такими связями – пусть и случайно завязавшимися, но все же – 11 лет штурмовал Гнесинское училище?

С.П.: Получилось так, что в 1984 году я нашел объявление и поступил на работу дворником на Остоженке, напротив иняза.

А.К.: Зачем тебе это было нужно?

С.П.: Нужна была московская прописка для того, чтобы поступить в Гнесинку.

А.К.: Как ты освоил эту профессию?

С.П.: Запросто! У меня был самый чистый двор. Я всегда его поливал, ходил в зеленом комбинезоне, надевал перчатки, а сверху рукавицы. Там была 32-я школа с французским уклоном, и все ребята, которые в ней учились, были «блатные». В общем, у меня всегда были там тусовки. У меня было свое полуподвальное помещение, и весь подъезд был расписан надписями: «Серега, мы тебя любим!» и т.д.

А.К.: Это была твоя дворницкая, в которой ты и жил, и работал?

С.П.: Да, мне дали служебную квартиру, и был еще подвал. Там у меня родилась группа «Мистер Твистер». Ко мне приезжали Жанна Агузарова, Егор Кончаловский, Андрей Брежнев (внук Леонида Брежнева). За мной всегда следили, и когда ко мне приезжали на каких-нибудь иномарках с дипломатическими номерами, я говорил: «Уезжайте отсюда! Приезжайте на каких-нибудь «Жигулях». И так ко мне пришла Рая Саед-Шах, которая сейчас в Гнесинке преподает. Получилось так, что она меня познакомила с Натальей Зиновьевной Андриановой, педагогом по вокалу в академии имени Гнесиных, которая выпустила Полину Гагарину, Алсу, Жасмин, Линду. И она мне сказала: «Серега, ты готовый певец!». Я благодаря ей все-таки поступил в академию и очень ей благодарен. Была такая интересная ситуация: когда я поступил, сдав на все пятерки, я упал в обморок – прямо там, в этом большом здании на Поварской.

А.К.:  А почему тебя не брали до этого 11 лет?

С.П.: Разное говорили. Я, конечно, каждый раз расстроенный уезжал, но на следующий год приезжал опять.

Станция Пенза

А.К.: Твой родной город – Пенза. Понятно, что жизнь в ее начале – всегда счастливая: родители, братья, сестры. Но тем не менее уже в четыре года ты прикоснулся к страшному – чуть не утонул...

С.П.: Мы поехали с моей старшей сестрой (хотя из всех сестер она была самой младшей) плавать на лодке, купаться. А там воронка была, и я попал в этот водоворот... В общем, какой-то мужик выскочил с берега, доплыл и спас меня.

А.К.: Много лет назад мы могли лишиться будущей блистательной звезды нашей российской эстрады! Но, слава Богу, обошлось. Ты сказал, что у тебя было много старших сестер и братьев. Расскажи, пожалуйста, о своей семье.
 
С.П.: У меня была большая семья. У мамы от первого брака было четверо детей, но в живых осталась одна девочка, остальные умерли во время [Великой Отечественной] войны (мама у меня с 1918-го года, а папа – с 1920-го). Мама меня родила в 43 года. Я родился дома, папа сам принимал роды. Отец у меня работал машинистом на паровозе, а мама сначала работала на секретном заводе, потом была домохозяйкой, потому что сидела с нами. А потом, когда после войны папа в связи с различными проблемами лежал в военном госпитале, мама работала в церкви – убиралась в храме. И там я с трех лет услышал песнопения, сам тоже пел в церкви, мне все это очень нравилось. У нас дома не было ни холодильника, ни телевизора, еды часто не хватало, но я хочу сказать, что такую любовь родителей я желаю любому человека – она была безгранична. У меня мама с папой до конца жизни ходили под ручку, им было уже ближе к 80 годам. И в память о родителях я построил церковь на том месте, где они похоронены. 

Станция Варшава

А.К.: Со станции Пенза мы перекочевываем в Варшаву. Я знаю, что судьба каким-то удивительном образом связала тебя с мамой Анны Герман. 

С.П.: Да, мы познакомились в концертном зале «Россия» на концерте, посвященном Анне Герман. Там были ее мама, ее муж Збигнев, и сын Збышек. После этого был банкет, мы погуляли, пообщались. И на следующий день мне звонит помощница мамы Анны и говорит: «Сережа, а вы не могли бы нас отвезти на Белорусский вокзал? За нами не приехала машина». Я спросил, во сколько у них поезд, поехал в магазин и купил оренбургский платок, золотое кольцо и цепочку. Когда мы привезли ее на вокзал, она была безумно благодарна, а после написала мне письмо, в котором приглашала приехать в Варшаву.