«Главное – знать, что нужен»: история бывшего военного инженера, оставшегося без ступней
Анастасия Трещевская – психотерапевт. Но весну и лето 2020-го проработала в инфекционном стационаре. Вот лишь одна из историй, записанных с ее слов, когда больному, чтобы выжить, потребовались не только антибиотики и имунностимуляторы…
«В приемном покое он хохмил, смеялся, настроение – прекрасное».
«Я дежурила в приемном покое, когда к нам поступил дедушка. Без обеих ступней. Ампутированы они были совсем недавно. Иногда случается, что пожилые люди поздно обращаются за помощью и врач из-за гангрены вынужден принять такое решение.
Там же, в другой больнице, его не уберегли от ковида и привезли к нам в постоперационном периоде.
Мы сразу между собой прозвали его Василием Ивановичем.
Мне и в голову не пришло, что это мой будущий тяжелейший психотерапевтический пациент. Его уложили в палате, дали кислород. На тот момент форма была средней тяжести, но имела право перейти во что угодно. Так потом и случилось.
«С собой договорился, что здесь умрет»
Прошло дня 3, он лежал не в моем отделении, у нас вроде не было поводов встречаться. Так что в следующий раз я увидела его случайно.
Выглядел наш Василий Иванович хуже некуда. Развилась тяжелая форма, она прогрессировала, а дедушка просто срывал кислород. Ему надевали маску, но как только медсестра уходила, он ее срывал. Не ест вообще, плюется. Не дает себя кормить даже с ложечки. Ни с кем не разговаривает. Не потому, что он без сознания. Просто отворачивается и молчит. Мобильный телефон валяется незаряженный в стороне где-то давно.
Уже позже я узнала, что Василий Иванович и был такой радостный именно из-за этого. В приемном покое веселье и кураж оказались напускными. В потоке пациентов я этого не заметила. А сейчас у него были все симптомы генерализированной панической атаки.
«С ним разговаривал космонавт, пришелец».
И я опять перестала быть инфекционистом, а стала психотерапевтом. С дедушкой надо было разговаривать. Несмотря на то, что сам он долго упрямо молчал. Так что день мой теперь – еще до обхода – начинался с его палаты.
Выяснилось, что у Василия Ивановича есть сын, два внука, жена, он военный инженер, который всю жизнь на очень непростых должностях работал в обороной промышленности, имеет госнаграды.
Но в больнице после ампутации решил, что больше не нужен никому. То есть он теперь обуза. С внуками не поиграть, сыну не помочь, на даче ничего не сделать. Мол, «лучше я умру, и как удобно, что подвернулся ковид. И не нагрешу, и моим полегче будет». Так он рассуждал.
Моя задача была – объяснить деду, что он нужен, что его любят. И уговорить есть хоть по чайной ложечке. И лечиться.
Конечно, ему были назначены соответствующие препараты. Но вы попробуйте дать больному таблетку, если он не раскрывает рта!
«Сын разыскивал его по всем больницам»
На следующий день сын принес смартфон, чтобы быть с отцом на видеосвязи. А тот пользоваться не умеет! Я сестрам наказала – каждый день – звонок домой. Как лекарство. Чтобы видел родных, чтобы с ним разговаривали, рассказывали о повседневных мелочах.
И дедушка начал есть сам… а потом шутить…
Мы к нему в палату подселили даже другого деда военного – разведчика – чтобы нескучно было.
66 лет – опасный возраст для ковида. У Василия Ивановича была тяжелая степень поражения легких, не реабилитационная, но тяжелая.
Но он у нас выздоровел. Домой отправили счастливого. Недели через три. Главным оказалось – объяснить, что он тут еще нужен».