«Этнические игры – грани мировой культуры». Рустам Музафаров – о вкладе кочевников в развитие цивилизации

Ведущий телеканала «МИР 24» Кирилл Потемкин встретился с заместителем председателя Национального комитета по охране нематериального культурного наследия Казахстана Рустамом Музафаровым.

Мы записываем интервью во время такого масштабного не только спортивного, но и культурного события. Какое значение имеют Игры кочевников для стран Центральной Азии?

Страны Центральной Азии малоизвестны в мировом контексте, хотя, действительно, наши страны всегда находились на перекрестке цивилизаций и в фокусе истории за все время развития человеческой цивилизации. Но если вы спросите любого человека о том, что он знает о странах Центральной Азии, он скажет: «Это вот что-то там», или вспомнит Афганистан. А между тем эти страны находились в сердцевине Великого Шелкового пути. Через наши страны проходил обмен культурами, товарами, знаниями. В конце концов, отсюда вышли и Аль-Фараби, и Авиценна. Поэтому такого рода события, которые показывают, что эти страны возникли не сегодня, что за ними стоят не меньшие пласты культурно-цивилизационного развития, как во всех признанных историей странах, для нашей страны очень важны.

Мы много знаем о материальном наследии. А чем сегодня представлены нематериальные ценности кочевников?

Конвенция об охране нематериального культурного наследия, которая была принята ЮНЕСКО в 2003 году, имеет еще одно неофициальное название. Это Конвенция о живом наследии. Что такое материальный объект? Когда я был в Персеполисе, в Иране, и поднимался по ступеням, которым больше 20 веков, это было непередаваемое чувство. Но это наследие, мы на него смотрим и начинаем думать, кто по этим ступеням ходил, кто эти ступени строил. А нематериальное культурное наследие, оно не столько овеществлено, сколько составляет нашу с вами культурную идентичность, нашу сущность. С 2003 года в списках ЮНЕСКО от 145 стран зафиксировано 730 элементов. Это достаточно большой видимый показатель того, что страны не только интересуются и сохраняют свое наследие, но и готовы представить его частью общемировой цивилизации.

Я вам приведу пример. В 2018 году Казахстан внес в список всемирного наследия весенние праздники коневодов. Это небольшой аул Терсаккан в Улытауском районе Карагандинской области. Кстати, Улытауская область – это очень серьезная область, именно на ней образовывалось когда-то слияние трех жузов и формировалось казахское ханство. То есть это значимый регион. Но дело в том, что там праздновали первую дойку кумыса – кобыльего молока. Этот праздник сопровождался и казахской традиционной кухней, и казахскими спортивными играми, и состязаниями. Дело в том, что праздновали это люди с 1980-х годов, когда началась перестройка. Они все это знали раньше, но раньше как-то это было не совсем принято показывать, не рекомендовалось. А они с 1980-х годов возобновили этот праздник и стали праздновать его между юртами, между соседями. Когда к ним приехали этнографы, которые совершенно случайно нашли этот праздник, они сказали: «Слушайте, это такая прекрасная часть, которую надо включить во всемирные списки». ЮНЕСКО, безусловно, поддержало, в 2018 году включило. Но что интересно, эти люди праздновали свои обряды до ЮНЕСКО и независимо от ЮНЕСКО. И завтра, если, не дай Бог, ЮНЕСКО трансформируется в какую-то другую организацию, они продолжат это делать, потому что они это делают не для ЮНЕСКО. Значит, это очень важно.

А какие культурные особенности у кочевников вы бы выделили? Как они развивались и менялись на протяжении долгих лет?

В 1987-м году, опять же, благодаря ЮНЕСКО, было доказано и общепризнано, что кочевая культура является неотъемлемой частью цивилизации, другой, неоседлой, но кочевой. А затем, когда ее стали серьезно изучать, выяснилось, что в кочевой культуре сохранено традиционное знание, которое помогает нам сегодня. Вот мы с вами сидим в юрте. В юрте тепло зимой и прохладно летом, хотя она остается одной и той же юртой. И когда мы начинаем рассматривать современные строительные технологии жилищ, ученые интересуются юртами. Вы знаете, у нас этим занимается один из наших очень серьезных казахстанских архитекторов. У него есть специальные труды, посвященные тому, как использовать технологии, применяемые в юрте, в строительстве современных зданий. Я вам приведу конкретный пример не из Казахстана, но из нашего региона. В XIX веке, когда Британия наконец размежевалась с Россией по Центральной Азии, они в Кабуле выстроили прекрасное посольство. В начале XIX века, конечно, строили по местным традициям, в местном стиле. Что было интересно, в этом здании было прохладно в афганскую сорокоградусную жару летом и было достаточно тепло на пронизывающих морозах зимой. В 1950-х годах прошлого века Великобритания решила, что это старое здание, надо построить современное, с кондиционерами, с отопителями. Потом британцы стали жаловаться, что в этом здании находиться невозможно, в нем влажно, сыро, холодно. Вот это традиционное знание.

Сегодня мы очень много изучаем и используем из приемов народной медицины. Народная медицина – это тоже традиционное знание. И вот здесь можно привести пример малоизвестного, открытого только в последние годы казахского лекаря, который по поручению хана Джанибека, это первый основатель, первый казахский хан, записал около 700 рецептов и симптомов, он записал, как лечить людей. То есть укрепил традиционную медицину, начал переводить медицину от шаманства к традиционной медицине. И сегодня очень многими рецептами, травами и приемами, которые там описаны, пользуются наши медики.

Какие традиции и обычаи кочевников сегодня дошли до нас, и как их применяют в современном обществе?

Есть очень много обычаев, которые дошли до нас. Мы даже не представляем себе, насколько глубоко они уходят в историю. Допустим, принцип сватовства. Казахи соблюдают генетические принципы, говорилось, что родственники не должны смешиваться в течение семи поколений. Это, допустим, игра тогызкумалак, которая по интеллектуальному весу, как доказано учеными, исследователями равноценна шахматам. Там нужно хорошее стратегическое знание, я к стыду своему так ее и не освоил. Я не смог научиться игре в тогызкумалак, но я, правда, и в шахматы плохо играю. Эти обычаи переходят к нам. И если они переходят, значит они вызывают отклик, резонанс в душе. А резонанс в душе – это этническая идентичность. Мы все сильны тем этническим стержнем, который у нас есть. А если нет стержня, значит нет истории.

К примеру, казахский кокпар произошел от охотников. Что вы об этом знаете?

Кокпар – это тема немножко чувствительная. Я объясню, почему, чтобы вы поняли. Потому что, даже когда кыргызы вносили кок-бору (это тот же самый кокпар, только кыргызский вариант) во всемирный список ЮНЕСКО, там возникли сложности именно с бедным, несчастным козлом, который является страдающей стороной. И вот сейчас для этноигр используется муляж. Спортсмены, кстати, не очень довольны. Они говорят, что они недовольны не тем, что им не дают козла, а тем, что этот муляж не всегда соответствует и по весу, и по форме. Охота и военное искусство сопровождали человека буквально с его зарождения, потому что они были нужны для двух основных целей – защитить себя и свою семью в случае необходимости, свой аул, и, кроме этого, добыть пропитание. Поэтому в охоту перешло очень много вещей, связанных с воинским искусством. Здесь и облавная охота, и обучение молодежи, как это делать.

Казахстан подал в ЮНЕСКО на рассмотрение заявку о прекрасном средневековом фестивале казахской традиционной конной охоты с ловчими птицами и с собаками тазы. Это Салбурын. В ЮНЕСКО долгая процедура рассмотрения. Мы подали заявку два года назад. Я знаю, что сегодня интерес к тазы очень растет, но это не связано было с этим интересом. Там был показан именно этот фестиваль охоты. Он заключался в том, что в течение трех недель молодых охотников обучали опытные охотники. То есть молодых охотников обучали и после этого они отправлялись на тестовое задание. Они должны были пойти и добыть зверя. А потом еще неделю обсуждали, кто какие делал ошибки, кто сделал правильно, кто сделал неправильно. Я это все рассказываю к чему? Что очень многие элементы этого средневекового обучения сейчас представлены в форме игр. И перетягивание каната, и поднятие туши барана. Они все являются элементами, которые уходят очень-очень далеко в древность.

А как проходит процедура принятия этих ценностей ЮНЕСКО?

Сейчас она занимает от 2 до 4 лет, 10 лет назад все было быстрее. Но вопрос не в этом. Сначала процесс проходит достаточно бюрократически, потому что эксперты должны описать этот элемент. Представьте, мы будем рассказывать о кокпаре аборигенам Папуа – Новой Гвинеи. А они нам будут рассказывать о чем-то своем, и мы можем друг друга не понять, что имеется в виду. Значит, они должны расписать и пояснить, какую социальную и культурную ценность это имеет для сегодняшних людей, и что это значило в прошлом, и почему это важно для государства. Вот то, что вы спрашивали, почему это важно для страны. Но для страны это очевидно, потому что это культурная идентичность, это наша самоидентификация, это та культура, которую мы хотим сохранить, которой мы гордимся, которой, в конце концов, мы живем, каждый из нас. А вот потом возникает обсуждение на заключительном комитете. И на заключительном комитете иногда вспыхивают достаточно большие страсти. Я приведу в пример тот же ор теке, это очень неоднозначная вещь. Оценочный комитет, который выносит свое решение, на межправительственном комитете решил не вписывать ор теке в список, потому что с его точки зрения не было достаточно освещено то, какое значение этот обычай имеет для людей, какое значение он имеет для государства. Но 24 члена комитета выступили против этого решения. Это был второй случай за всю историю существования конвенции, когда все 24 члена комитета высказались и заявили, что их наоборот убедили представленные доводы. Они, в отличие от исследователей, понимают, какую нагрузку несет этот элемент, и он был принят единогласно.

У нас в Казахстане 13 элементов внесено в список, еще четыре находятся на рассмотрении в ЮНЕСКО. Это говорит о том, что наша культура не просто востребована в ЮНЕСКО, признана, а она является важным составляющим кирпичиком. В конце концов, наша культура – эта культура всей цивилизации, и нельзя сказать – вот это казахский элемент, это вот индийский элемент, вот это турецкий элемент, вот это аргентинский элемент. Это наша общая культура. Но ор теке, куклы, тогызкумалак, жамбы ату, уникальная стрельба из лука (это не стрельба с коня, а стрельба в конский волос, на котором висит слиток серебра, который нужно перебить) – такие элементы являются теми гранями, на мой взгляд, которыми сверкает бриллиант мировой культуры. В каждом из них есть грань. И вот у нас, у Казахстана, там пока 13 граней. Надеемся, что их станет больше. И, опять же, это не для того, чтобы мы задирали нос и говорили: «Вот мы такие», нет. А для того, чтобы мы говорили: «Мы можем показать всему миру, что у нас есть, что у нас было, чем мы гордимся, что мы храним и что мы завещаем нашим детям».