Руководитель службы продвижения МТРК «Мир» Сергей Гревцев: «Дедушка был для меня героем и человеком с большой буквы»
Чуть больше месяца остается до Дня Победы: праздника, который порохом пропах, с сединою на висках и слезами на глазах. Проект «Наша память сердца» посвящен фронтовым подвигам родных и близких сотрудников Межгосударственной телерадиокомпании «Мир». К 80-летию Победы MIR24.TV продолжает рассказ о героях Великой Отечественной войны.
Молодые парни в сороковых рвались на фронт защищать Отечество. Многие приписывали себе лишние годы, чтобы доказать свое право на борьбу. Таким был и пулеметчик истребительного батальона Василий Федорович Романов. Руководитель службы продвижения МТРК «Мир» Сергей Гревцев рассказывает, что дед ушел на фронт добровольцем. Служил под Москвой, а потом был направлен на Калининский фронт. Там — в ходе сражений — получил серьезное ранение осколком мины в ногу. Перенес тяжелейшую ампутацию. Вернуться на фронт он уже не смог, но мирное время прожил так, что хватило бы на десятки судеб. Награжден орденами Славы III степени, Отечественной войны I степени и медалями.
«Дедушка меня многому научил и, наверное, если бы однажды решили переписать или написать новую повесть «О настоящем человеке», то Василий Федорович Романов был бы подходящим героем для этой книги. Порядочный, честный, волевой: он всегда был человеком высоких устремлений, а для меня еще и настоящим героем, тем, кто ежедневно «сражался» со своим физическим недугом после ранения и ежедневно, превозмогая боль, побеждал. Он был во всех смыслах слова примером для подражания», — вспоминает Сергей Гревцев.
Уже в первые дни Великой Отечественной войны Василий Федорович Романов записался на фронт добровольцем, хотя еще и не достиг призывного возраста. Его направили в истребительный батальон. Осенью 1941 года враг находился на ближних подступах к Москве. Романов в это время находился в Наро-Фоминске. Но участвовать в боях тогда не пришлось: вместе с другом Сергеем Никифоровичем Матыциным их оставили в резерве.
Однако друзья рвались в бой, ведь им хотелось поскорее отомстить врагу за поруганную родную землю. Бойцов стрелкового батальона направили на Калининский фронт. Первые бои. После 100-километрового марша солдаты в ночном сражении освободили несколько деревень. На рассвете им предстояло очистить от немецких захватчиков Сазоновку. В тяжелой схватке — гранатами и штыковой атакой — село было освобождено. Здесь-то и ранило Василия Федоровича Романова осколком мины в ногу.
«Историю спасения дедушки рассказывали, писали и переписывали многие советские журналы и газеты. Во время боя он был у пулемета первым номером, а его друг Матыцин — вторым. Во время минометного обстрела дедушку сильно ранили. Тогда его сослуживец не растерялся, а это при том, что сражение продолжалось, разрезал валенок, перетянул жгутом ногу выше колена, наложил на рану повязку и потом под непрекращающимся огнем противника дотащил моего деда до деревни Сазоновки. Вот так друг спас жизнь нашему фронтовику. Потом несколько месяцев дед находился на лечении в московском госпитале, где его прооперировали. Как-то так вышло, что мать получила на сына похоронку, а уже позже нашла его живым в госпитале, хотя считала все это месяцы его погибшим…».
Военная медицина в годы Великой Отечественной войны стала чуть ли не ключевой силой и на поле боя, и в тылу. В госпитале в Новосибирске Василию Романову провели еще две операции. Жизнь бойца теперь была в безопасности, вот только правой ноги он лишился.
«Фактически дедушка «разминулся» с пенициллином, который бы мог спасти его от ампутации. Причем разница была не в нескольких месяцах, а буквально в нескольких днях, — продолжает Сергей Гревцев. — Пенициллин к тому времени уже разработали в советских лабораториях, но пока не успели доставить до дальних рубежей фронта. Поэтому единственное, что можно было сделать ради спасения жизни, это ампутировать ногу. К сожалению, хирурги проводили трижды операцию: гангрена до последнего не отступала. Но дед всегда был сильным. Он и в этой схватке победил!»
Великая Отечественная война, ранение и ампутация ноги, конечно, сильно повлияли на Василия Федоровича Романова. Но жизненные лихолетья не озлобили его, а, наоборот, только закалили характер.
«Будучи человеком творческим и талантливым у дедушки были большие планы на жизнь. Он увлекался боксом, прекрасно пел и выступал в хоре при Большом театре. Если бы не серьезное ранение, то он бы мог, возможно, реализовать себя в театральной среде или стать боксером. Представляете, ведь всего его мечты, которые были подкреплены определенными достижениями, вдруг рухнули и фактически были перечеркнуты операцией… Но меня всегда поражало, что эти жизненные испытания только закалили деда. Его отношение к людям, его пример воли и преодоления невзгод — стали важными ориентирами уже в моей собственной жизни. Он был очень честным. Часто любил повторять, что «мы советские люди, а, значит, все сможем, все осилим», вот и он, стиснув зубы, шел навстречу трудностям. Никогда не подавал виду, что ему тяжело, что больно. И до последних дней своей жизни был очень участливым, позитивным, с легкостью становился душой любой компании. Он был светлым человеком, который не озлобился ни на этот мир, ни на эту жизнь».
Сергей Гревцев рассказывает, что дедушка для него стал вторым отцом, настоящей семьей в самом традиционном и классическом понятии этого слова, а еще — примером для ежедневного подражания. Именно он научил Сергея водить машину, играть в шахматы, преподнес первые уроки единоборств в боксе.
После войны Василий Федорович трудился бухгалтером в московском тресте «Спецэлектромонтаж», и, как бы сейчас сказали, был финансовым директором в крупной строительной компании, которая реализовывала задачи на федеральном уровне. Путь до работы занимал несколько часов. Даже обычному человеку такой маршрут дается непросто, а человеку с инвалидностью — сложнее вдвойне. Но Василий Федорович не сетовал, что тяжело, что он не справится. С тяжелейшим протезом, который в кровь стирал часть конечности, он вновь и вновь, преодолевая физические страдания, садился за руль своего любимого запорожца с ручным управлением или добирался на общественном транспорте. Сергей помнит и эти окровавленные бинты, и эти ежедневные перевязки, и это желание деда «быть нужным здесь и сейчас».
«Мы не так часто с ним обсуждали Великую Отечественную войну. Как и многие фронтовики он не любил вспоминать события, которые вызывали слезы на глазах и под час тяжелые минуты молчания. Но, видимо, у каждого свой путь. Дедушка был одарен высокой степенью переживания и сопереживания, ведь он был на фронте — он видел смерть, он знал, что такое терять друзей... Вспоминается строчка из стихотворения «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…». И если бы мне сейчас сказали, что есть такой человек, который превозмогая трудности, не сломился, не обиделся на мир, то я бы в такое если и поверил, то с большим трудом. А дедушка как раз был таким человеком. Меня всегда поражал тот факт, что он был уроженцем обычной подмосковной деревни, бех хорошего образования, а при этом стал человеком с широкой душой и высоким полетом мысли».
Участника Великой Отечественной войны Василия Федоровича Романова не стало в 1998 году. С тех пор минуло 27 лет, но для Сергея Гревцева будто и не было прошедших десятилетий. Их последнее горячее рукопожатие он очень хорошо помнит…
«Крутой!» Я всегда так называл деда. Конечно, в самом хорошем смысле этого слова. Он был для меня героем! Человеком с большой буквы! Помню, как в очередной раз мы вызвали скорую помощь, как его медики выносили на носилках, как я был уверен, что он подлечится и вернется домой. Я сжал его руку. Крепко. Сказал, мол, дед, держись! Но он уже не вернулся. Это был наш последний разговор. Последнее наше рукопожатие. Со мной оно на всю жизнь», — завершил разговор Сергей Гревцев.