Как сегодня выглядит коммуналка, в которой жил Сергей Довлатов?
В минувшие выходные в Петербурге завершился двухдневный фестиваль «День Д», приуроченный ко дню рождения Сергея Довлатова: 3 сентября ему исполнилось бы 84 года. Чествование писателя проводится с 2016 года, когда у дома №23 на улице Рубинштейна, в котором он жил, установили памятник. Корреспондент MIR24.TV посетил легендарную коммуналку, в которой Довлатов провел 28 лет своей жизни.
Дом №23, в котором с 1944 по 1972 годы жил известный писатель и журналист Сергей Довлатов (на мемориальной доске — ошибка, — прим. ред.), построили в начале ХХ века для Петербургской купеческой управы. Привилегированный класс жил в просторных и богатых квартирах, а рядовые петербуржцы — в каморках, окна которых выходят на стены другого дома.
Здание и сегодня поражает роскошным внешним видом: шестиэтажное детище архитектора Александра Барышникова имеет глубокий курдонер — спроектированный парадный двор, ажурная ограда которого подсвечивается фонарями.
Кстати, сегодня в коммуналках города проживают более 200 тысяч семей. Квартира, в которой жил Довлатов, до сих пор остается коммунальной.
Войдя в нужную нам парадную, поднимаемся по широкой лестнице на третий этаж и, минуя попавшегося навстречу мужчину, оказываемся в новом пространстве. Довлатов писал в сборнике рассказов «Наши»:
«Длинный пасмурный коридор метафизически заканчивался уборной. Обои возле телефона были испещрены рисунками. <...> По коридору бегали дети. Грохотал военными сапогами Тихомиров. Таскал свой велосипед неудачник Харин. Репетировала Журавлева. <...> Квартира была скучная, хотя и многолюдная».
По словам руководителя фестиваля «День Д» Анастасии Принцевой, комната Довлатова в коммунальной квартире превратилась в музей советского быта: об этом свидетельствуют предметы, окружавшие жильцов в советские годы. От писателя здесь осталась старинная изразцовая печь (до сих пор в рабочем состоянии), паркет и карниз. А еще — вид из окна.
Примечательно, что экскурсоводы до сих пор рассказывают про следы портвейна, который Довлатов якобы пролил на паркет, неаккуратно открыв бутылку.
Вернемся в коридор. Заодно мысленно вспомним героев этих коммунальных «метров»:
«И вот однажды я беседовал по коммунальному телефону. Беседа эта страшно раздражала Тихомирова чрезмерным умственным изобилием. Раз десять Тихомиров проследовал узкой коммунальной трассой. Трижды ходил в уборную. Заваривал чай. До полярного сияния начистил лишенные индивидуальности ботинки. Даже зачем-то возил свой мопед на кухню и обратно. А я все говорил. Я говорил, что Лев Толстой по сути дела — обыватель. Что Достоевский сродни постимпрессионизму. Что апперцепция у Бальзака — неорганична. Что Люда Федосеенко сделала аборт. Что американской прозе не хватает космополитического фермента… И Тихомиров не выдержал. Умышленно задев меня пологим животом, он рявкнул: “Писатель! Смотрите-ка – писатель! Да это же писатель!.. Расстреливать надо таких писателей!..”».
Оказавшись на маленькой кухне, можно легко представить, каким был коммунальный быт в 60-е и 70-е годы. Рядом и «метафизическое» завершение — уборная, которая располагается здесь же. Говорят, что табличку с надписью «Приемная» прикрутил сам Довлатов.
Именно из этой коммуналки писатель перебрался в Таллин, где на протяжении трех лет работал в русскоязычной газете «Советская Эстония». Тот журналистский опыт принес ему сюжеты для новелл «Компромисса». В 1975 он снова вернется в город на Неве, на улицу Рубинштейна. Но уже в отдельную квартиру, которая располагалась в доме №22. Этому адресу было суждено стать последним ленинградским адресом Довлатова: ранним утром 24 августа 1978 года он навсегда покинул СССР.
Но свой Ленинград всегда был в его памяти.
«Стоит ли говорить, что я вас не забыл и постоянно думаю о Ленинграде, — признавался Довлатов в “Марше одиноких”. — Хотите, перечислю вывески от “Баррикады” до “Титана”? Хотите, выведу проходными дворами от Разъезжей к Марата? <...> Зовут меня все так же. Национальность — ленинградец. По отчеству — с Невы».