Охлобыстин: С Кери-Хироюки мы общались на уровне дельфинов

Москва, 21 ноября. Иван Охлобыстин в каком-то смысле продолжает судьбу знаменитой советской актрисы Екатерины Васильевой. Она однажды решила покинуть сцену и посвятить себя иному служению церкви, но, тем не менее, продолжает выходить на сцену и даже в антрепризе. С нею схожа и жизнь Ивана Охлобыстина, который то уходит в священники, то возвращается на телевизионный экран героем «Интернов», то чуть ли не в президенты России метит, то вот снова снимает кино. Все эти метания не отменяют таланта актера, писателя, сценариста.

В ноябре выходит в прокат в прокат картина «Иерей-сан» по сценарию Охлобыстина, где он исполнил одну из главных ролей. С актером встретился телеведущий программы «Культпросвет» Григорий Заславский.

Заславский: Сейчас накануне премьеры разговоров больше не о том, что в картине снимался замечательный американский актер японского происхождения, а о том, что этот самый актер Кэри Хироюки, сыграв в картине священника, приехал в Москву и принимает накануне премьеры православие. Как вообще это произошло? Я же понимаю, что это не цель.

Охлобыстин: Да, конечно это не цель, но это столь яркое событие, что оно подавило собой даже информационную составляющую, относящеюся к кино. Но в этом есть определенная логика. Это первый результат воздействия кино на бытийность. Вот так странно для меня это, неожиданно, он же американец, они прагматичны, они сто раз обдумают прежде, чем принять такое решение. Они не идут легко на скандальные пиар акции вот такого рода, они боятся. Актеры его уровня и там где он основную часть жизни проработал. Там же джунгли, свои, но джунгли, свои законы.

Поэтому было неожиданно, хотя он два года думал. Он человек последовательный. Я конечно с восторгом принял эту информацию. Мне казалось, что в сути он такой и есть. Он вот наш, он как-то в разговоре в Ярославле в гостинице открывался, на съемочной площадке у нас происходило общение на уровне дельфинов – я не знаю английский, он не знает русский. Но какие-то общие вещи мы оценивали очень похоже.

Заславский: Скажите, вот сюжет довольно такой приключенческий и вестернизированный. Японец скрывается в Ярославской губернии, в глухой деревни скрывается от японских якудза, японской мафии. У этого сюжета есть какая-то реальная основа или она полностью выдумана?

Охлобыстин: Ну вы знаете, она конечно выдуманная, а что служили у нас японцы – правда.

Заславский: Интересно, вы же в этом фильме еще и автор сценария. Скажите, а вот с годами ваша проза как-то меняется? Вот, например, если посмотреть то, что вы писали в 90-е, есть ли герои, которые абсолютно ушли, а какие-то возвращаются и могут занять снова место и на сцене в том числе.

Охлобыстин: Вы знаете, нет. Видимо я органично отношусь ко всем составляющим компонентам своей души. Я был и таким и таким. Я рос, набирался опыта. Видимо, и в творчестве также. Возьмем персонаж «мусорщик», Гуськов его сыграл. Он и сейчас актуален. Это потерянный лермонтовский герой, который тоскует по тому, что не может быть реализован не во вред другим. Или «мытарь» - человек получивший талант на фоне страданий от неразделенной любви. То есть такой из древнегреческого эпоса, не то, чтобы надуманный, но такое тоже бывает, как говорится.

Заславский: В этом фильме и Петр Федоров, и Мамонов, и Толкалина, и Гребенщиков писали песни. Насколько сложно было собрать такую компанию? Вы участвовали в этом?

Охлобыстин: Совершенно невозможно собрать такую компанию, если на то нет прямого указания сверху. Мамонов – очень сложный человек и если ему не нравится идея, то он сразу ее отметает.

Заславский: И вы для него не авторитет?

Охлобыстин: Нет, здесь сразу полное согласие. Гребенщиков – он очень авторитетный человек сам по себе. Он себя ценит, не будет разбрасываться собой. Это был инсайд у всех. То есть прям какое-то откровение, что это то, что надо.