Мы пришли с «Миром»: 30 лет со дня запуска космической легенды

Станция «Мир» пролетала ровно половину от истекшего 30-летия. Она была выведена из эксплуатации и затоплена в Тихом океане 23 марта 2001 года. По этому поводу до сих пор не утекают достаточно жаркие споры. Многие горячие патриоты считают решение отказаться от «Мира» в пользу российского участия в работе Международной космической станции (МКС) глубокой ошибкой, а екоторые и просто предательством.

Есть и такое мнение, что американцы, воспользовавшись финансовыми трудностями молодой Российской Федерации, надавили на ее тогдашних руководителей, дабы избавиться от конкурентов в космосе. А предварительно «высосали» из российской станции все технологии и полезные знания.

«Мир» — компенсация за Луну?

Между прочим, сама программа советских орбитальных станций находится в некоторой взаимосвязи с неудачей планов руководства СССР по части освоения Луны. На это обратил внимание нашего корреспондента ветеран космической отрасли, работающий в ней с самого 1961 года, ведущий научный сотрудник ФГУП ЦНИИмаш Леонид Васильев.

«Мы пытались летать на Луну, облететь ее хотели, у нас не получилось, - отметил он. - И в это время, в конце 60-х — начале 70-х, ясно было, что мы Луну проиграли, и теперь нам надо остаться в космосе. И мы заранее знали, что будем строить орбитальные станции».

Как реалистически заметил ветеран, «на Луну нам силенок не хватило». После полета Юрия Гагарина президент США Джон Кеннеди, тоже, вероятно, уязвленный успехом СССР, распорядился, чтобы в течение 10 лет американец ступил на Луну. И мировая сверхдержава всеми ресурсами навалилась на выполнение этой сверхзадачи.

В итоге на Луну у не самой богатой советской сверхдержавы не хватило ресурсов. Зато программа орбитальных станций развивалась планомерно успешно. До «Мира» была серия из семи станций «Салют», причем «Салют-7» заканчивал летать, когда «Мир» только начинал. «Салюты» успешно прошли путь от символического полета, простейшей станции с одним стыковочным узлом, на которой экипаж пролетал 22 дня, до вполне жизнеспособного комплекса, принявшего немало экспедиций.

И все-таки «Мир» был качественным скачком вперед. Как отметил Леонид Васильев, мечтой всей космической отрасли было строительство уютного дома в космосе, где можно было бы долго и хорошо жить. Собственно, выбор названия «Мир» и был с этим связан.

«Мы к этому шли долго. Отрабатывали системы обеспечения кислородом, прием пищи. Учились правильно работать, - вспоминает Васильев. - Первые экипажи станций, бывало, проработают меньше месяца — и их на носилках выносили из спускаемого аппарата. Надо было понять, что делать с этим. Оказывается, надо активно работать. Чтобы кальций не уходил из костей, не атрофировались мышцы. Появились беговая дорожка, эспандер, велосипед. Медики придумали накануне спуска пить соленую воду».

К запуску станции «Мир» первые жизненные навыки были уже отработаны. Теперь можно было не выживать, а жить. Всего на станции было семь модулей — к базовому блоку, запущенному 30 лет назад, в течение десяти лет постепенно пристыковались еще шесть. Примерные габариты одного модуля, по данным Васильева, таковы: длина 12-13 метров, высота 2 на 2 метра, объем от 50 до 90 кубометров. Экипаж обычно три человека, нередко жили и по шесть.

«Мир» и «Буран» — антитезис и синтез

Успешная программа «Мира» совпала во времени с неудачной программой космического самолета «Буран». Рассказывают, что именно «Бурану» первоначально хотели отдать предпочтение, и «Мир» спас своим влиянием член Политбюро ЦК КПСС Григорий Романов.

По мнению Леонида Васильева, насчет Романова — это слухи, апокриф. А вот взаимосвязь между этими космическими программами, несомненно, есть.

Судьба «Бурана» тоже вызывает ярость у многих патриотов, и в связи с этим тоже поговаривают о «предательстве».

Фото: Пушкарев Альберт; Кузьмин Валентин, ТАСС

Леонид Васильев объясняет этот болезненный момент следующим образом. «Американцы при Рейгане заявили, что у них шаттл сможет уходить в сторону от своей плоскости орбиты на 1500 км, пролетать над Москвой на высоте 100 км и чуть ли не бомбить. Это напугало наше правительство и военных. Решили — делать такой же шаттл, чтобы выводить 30 тонн в космос».

Между тем, таких объемов оборудования, которому было бы место в космосе, у СССР просто не было. Васильев реалистически признает, что «Буран»-то был не нужен».

«Американцы нас напугали, - напомнил он. - А потом мы в этом разобрались и поняли, что они с этой высоты потом не вернутся, у них не хватит энерии. И бояться их нечего. Но когда мы окончательно поняли, что не будем летать на «Буране» и можем эти денежки перебросить на «Мир» — так и сделали».

А стыковочное отверстие для «Бурана» пригодилось вполне — уже при сотрудничестве с США. К нему пристыковывались последовательно девять американских шаттлов. Стыковочный узел только заказали другой, и первый шаттл его привез.

В космосе американцы живут меньше

Всего на борту «Мира» побывали 104 космонавта из 12 стран, но основная кооперация была, конечно, с США. Американцы предложили программу сотрудничества в 1993 году, когда молодая российская демократия была очень бедна. Леонид Петрович убежден, что совместный труд и жизнь на борту «Мира» в итоге принесли большую пользу всем.

«Я уверен: если бы американцы не пришли к нам, а сразу начали строить свою станцию без нас, они бы еще долго летали и строили. Много чего не получалось, - отметил ветеран космоса. - Они понимали, что можно воспользоваться богатейшим российским опытом по части проживания. С 1995 и до конца 1998 года американцы летали на станцию «Мир» и учились на ней работать и долго жить».

Американская орбитальная станция Skylab, пролетавшая всего шесть лет, по мнению российского инженера, никак не может сравниться с «Миром». Именно навыки долговременного проживания и получения необходимых ресурсов для этого были особенно ценны в советском опыте — в космосе в том числе.

«На «Мире» мы все делали уже, – подчеркнул Васильев. - Из воды добывали кислород, а азот выбрасывали, у нас были превосходные системы очистки воздуха. У американцев этого долго не было. У них были литиевые патроны-поглотители, но это ненадолго. И долго они жить в космосе не могли. А у нас — экипаж менялся, на борту все вырабатывалось. Расходные материалы привозил грузовой «Прогресс». Нам они тоже помогали здорово, возили на шаттлах».

После катастрофы американского корабля Columbia в 2003 году полеты шаттлов прекратились. Транспортная роль прочно перешла к российским кораблям.

Масса — и в невесомости масса

Кстати, основные трудности в программе «Мира», по воспоминаниям Леонида Васильева, связаны как раз с международным этапом. Начать с того, что масса американского шаттла, которому предстояло пристыковываться к «Миру», лишь ненамного отставала от массы самой станции.

«Стыкуются две массы по сто тонн, - рассказывает инженер. - А у узла стыковочного диаметр всего 800 мм. Мы боялись, что шаттл его, как гвоздодером, выдерет. Наши специалисты просчитали, что бояться нечего. Еще мы понимали, что, когда будет приближаться шаттл, у его систем Ku-диапазона очень мощное электронное поле. Мы боялись, что оно воспламенит наши пирозаряды. Ввели запрет американцам на работу средств связи в Ku-диапазоне. Наконец, мы боялись, что когда шаттл будет приближаться, он должен тормозить, и может выбросами нас обдать. В итоге они стали работать торцевыми двигателями, но под углом».

По части быта, российский экипаж согласился на 2,5 часа передвинуть время сна, чтобы побольше быть с зарубежными коллегами. Атмосфера в разных кораблях тоже была разная: американцы использовали чистый кислород, тогда как внутри «Мира» была смесь кислорода с 20% азота. На всякий случай, между кораблями сделали шлюз-переходник.

Цветной газ и русско-английский язык

Из чрезвычайных происшествий на «Мире» внимания заслуживают три — и все в 1997 году. Сначала, 23 февраля, на борту случился пожар. Его удалось благополучно потушить, хотя, как отметил Васильев, «вода сразу образовала морось, ничего не видно». Затем, в марте, впервые не смог пристыковаться грузовой корабль «Прогресс».

Корабль повредил также солнечные батареи, и жители «Мира» потеряли половину электоэнергии. Чтобы найти дырку в корпусе, пускали специальный цветной газ. Это не помогло. Оказалось, что газ выходит в разных местах, потому что корпус покрыт еще экрановакуумной изоляцией. В итоге негерметичный модуль просто не использовался — он был в торце, и через него не надо было ходить.

«Я спрашивал американца Майкла Фола: «Как ты понимал нашего командира Василия Циблиева?» «Я его не понимал», - ответил он, - вспоминает Васильев. - Вот так: пока штатная ситуация — будем все говорить по-английски. А как будет нештатная — свой родной язык забудешь, не то что чужой. После этого придумали «русин» — смесь русских и английских слов, и все друг друга понимали прекрасно».

Поперечная стыковка и борьба с инсультом

На борту «Мира» была проведена масса научных опытов в нескольких сферах. Особенно ценными среди них Леонид Васильев считает медицинские.

«Я считаю, особенно важно сохранение здоровья человека, - подчеркнул он. - Вот, создан такой костюм «Чибис», который обеспечивает прилив крови к конечностям. Его уже приспосабливают к лечению людей, которые перенесли инсульт. Еще важно получение совершенно новых материалов, которые получаются только в космосе, где вакуум и отсутствие тяжести. Плазменный кристалл — его очень хвалит президент РАН академик Фортов».

Из технических достижений, можно отметить поперечную стыковку. Обычно все стыковки модулей выполнялись продольно, с торцов. «Но специалисты высочайшего уровня в КБ «Салют» придумали манипулятор, который переводил модуль на боковой узел, - рассказал Васильев. - Схватил, как рукой — и поворачивал сбоку 20-тонный модуль. Потрясающее решение. Американцы долго допытывались. Мы им не сказали».

Семь блоков в океане

Что же с затоплением станции в 2001 году и обвинениями в измене Родине? Леонид Васильев, как реалист и инженер, считает, что никаких коварных заговоров не было. Просто любая техника не вечна, да еще на таком ответственном участке.

На станции постепенно начались отказы бортовых систем. Терялась атмосфера, стали лопаться трубки с теплоносителем. Отказывали бортовые системы управления, вычислительные машины.

Одно время изучались планы аккуратно разобрать станцию на модули и вернуть их на Землю с помощью шаттлов. Но это оказалось уж слишком дорого — а времена были не самые богатые. Космическая общественность даже пыталась найти средства "меценатов" на продолжение деятельности «Мира». Но, конечно, не нашла.

«Мы все просмотрели, даже юридические вопросы: что будет, если "Мир" упадет на чью-то территорию? - рассказал Леонид Васильев. - Подсчитали, что из 135 тонн общей массы станции, где-то 38 тонн у нас в атмосфере не сгорит: приборы, головки камер сгорания, клапаны, шпангоуты. Подключились специалисты нашего института - тепловики, аэродинамики, баллистики. И поняли, что обязательно должен быть управляемый спуск».

С помощью двух грузовых кораблей «Прогресс» станция «Мир» была сведена с орбиты и направлена в океан. Ну, а жаль, конечно, было очень — и многие в космическом комплексе плакали в тот день.

По программе работы на «Мире» американская сторона выплатила российской более 400 млн долларов. В наши дни страна получает по 70 млн долларов за каждый рейс российского корабля к Международной космической станции.

Российское участие в работе МКС было весьма плодотворным, особенно на первых порах, когда отрабатывались системы обеспечения жизнедеятельности. «Мы же первый российский сегмент МКС делали, - напомнил Васильев. - Они питались нашим кислородом, нашей системой воздухоочистки. Прошли годы, прежде чем они сделали свою систему «Электрон»».

С тех пор многое изменилось. По словам Васильева, российские космонавты рассказывают, что на МКС они живут втроем в одном модуле, а коллеги — в девяти модулях втроем.

Леонид Смирнов