Северный брат Байконура: 50 лет первому космическому запуску с Плесецка

Плесецк можно считать своего рода «незнаменитым младшим братом Байконура» - с обывательской точки зрения. Вообще-то, все, что связано с космосом, уже знаменито, и само слово Плесецк в нашей стране, наверное, знают все. Кстати, и моложе он ненамного – постановление советского правительства о создании военного объекта под названием «Ангара» было принято 11 января 1957 года.

Все же, как ни крути, для широкой публики Плесецк находится в тени Байконура, как и, скажем, Восточный или Капустин Яр. Отсюда не летали космонавты, не было пилотируемых полетов (хотя общее количество запусков, и в абсолютном, и в относительном выражении – очень велико и измеряется тысячами). Плесецк – военный объект, и в советские времена о нем и читать-то особенно не приходилось. Хотя в космической сфере разделение на военное и гражданское тоже достаточно условно. Город же у космодрома по иронии судьбы называется Мирный.

Ветераны первого запуска – офицеры, которым сейчас около 80, и солдаты, которым слегка за 70, отмечают сегодня юбилей на месте. По их словам, погода в Плесецке отличная, теплая, как в Москве, около нуля.

«А первая моя зима 1965-66 гг. была очень тяжелая, - рассказал в интервью «МИР 24» Александр Андреевич Карпенко, который был тогда рядовым солдатом. - Призывался я из Сормова – город Горький. В военкомате нам сказали, что едем на юг, служить будем около Черного моря. Оделись все легко и попали в 47-градусный мороз. Река Емца при этом не замерзала, был страшный туман, руку протянутую было не видно».

Срочная служба тогда продолжалась три года, призывались в декабре. Форму носили не авиационную – артиллерийскую, как все ракетчики. Саша Карпенко, будучи молодым солдатом (к тому же, потомком раскулаченных), тем не менее, сразу попал на один из самых ответственных участков работы. У него было профильное образование – до армии окончил Горьковский авиационный техникум.

«Весь аппарат «Космос-112» - не только собирал, но и ездил за ним в составе конвоя на завод «Прогресс» в Куйбышев, - рассказал ветеран. - Везли его оттуда по железной дороге и запускали. И две последних площадки на самом старте были наши. По 30-минутной готовности мы уходили в «сооружение 2А». А дедовщины мы не боялись, нас тронуть было нельзя. У нас и боксеры были, и все ребята здоровые».

Всего за свою службу Александр Карпенко насчитал 36 космических запусков. Что до условий, то после первой холодной зимы остальные были уже помягче, и северная природа пришлась молодым мужчинам по вкусу. Увольнений, правда, не было – «тайга». Питание для солдат было плохое, за деньги допускались в офицерскую столовую. Сейчас, как отметил сведущий ветеран, питание в части как раз отличное. Но срочников-одногодичников к технике стараются не допускать.

«Борюсь за то, чтобы мой старт восстановили. Его разрушили, сдали на металлолом, - рассказал Карпенко. - А бетонное сооружение брошено в ужасающем положении. Сейчас поеду, посмотрю».

Что делать – космодром и должен располагаться в местности поглуше. Чтобы пространства было вдоволь, любопытных кругом поменьше, и чтобы ракетные ступени никому на голову не падали. И если Байконур Сергей Павлович Королев основывал на сухом и жарком казахстанском юге, то военный космодром необходимо было размещать на Русском Севере, впрочем, в 180 км к югу от Архангельска.

Среди условий, которыми объяснялся выбор дислокации, особую роль играла возможность и удобство запусков ракет на камчатский полигон. Ну и, конечно, «досягаемость территории вероятного противника» и малая населенность местности при близости железнодорожного узла. Космические объекты крупные, без железной дороги не обойтись.

Владимир Александрович Воробьев прослужил в Плесецке «немножко не 20 лет», став полковником и командиром одного из ракетных полков космодрома. Во время первого космического запуска был капитаном, инженером-испытателем по системам управления АУД и АУВД (автоматы управления дальностью и выключением двигателя).

«Первые два пуска у меня были боевые, - отметил Воробьев. – 14 и 21 декабря 1965 года двумя боевыми расчетами были запущены две боевые ракеты». К счастью, «боевыми» - не значит, что случилась война. Это была «прелюдия к космической деятельности».

С большой благодарностью вспоминают офицеры первого командира ракетного соединения Плесецка, генерала Михаила Григорьева. «Он взял на себя ответственность за строительство жилья, которого не было, - рассказал Владимир Воробьев. Деньги выделялись на два дома. Но Григорьев сказал: построим 10 фундаментов, а когда фундаменты будут стоять, то построим и дома. И построили: когда мы с семьей приезжали, стояло много 4-этажных домов кирпичных. Мы одну ночь провели в гостинице и на следующий день получили ордер на двухкомнатную квартиру. Сын в первый класс пошел. А второй там родился и оттуда поступил в академию Можайского в Питере, потом служил в моей части три года».

В постсоветской России космодром Плесецк исправно выполняет свою роль. Оттуда в 1994 году впервые запускался «Тополь-М», а в конце 2014 года – тяжелая ракета-носитель «Ангара-А5». «Стали производить и запуски хозяйственного значения, - отметил Воробьев. - Когда я уволился, стал работать в госцентре «Природа» в Роскартографии, мы заказывали и сопровождали запуски. Оттуда летали крысы, обезьянки в научных целях».

Если трагедией Байконура стала катастрофа 24 октября 1960 года, то ветераны Плесецка помнят катастрофу 18 марта 1980 года, когда на старте при заправке перекисью водорода взорвалась ракета, заправленная керосином и жидким кислородом. Погибло 48 человек, которые похоронены в Мирном.

А из нетривиальных происшествий ветераны в своих воспоминаниях не забыли, например, такое. «У зама по тылу майора К. навязчивой идеей было построить подвесную канатную дорогу для доставки отходов от столовой к подсобному хозяйству, - вспоминает академик Российской академии космонавтики Виталий Тышецкий. - И вот, в ту злополучную субботу, когда командир уехал, майор К., тщетно пытаясь собрать людей для своей стройки, дает команду прапорщику собрать полк по тревоге. Тот, недолго думая – а думать он, вообще-то говоря и не умел – вскрывает кнопку боевой тревоги и нажимает ее».

Началась боевая тревога на космодроме во всей красе. «Мы-то все бежим, вскрываем сооружения с ракетами, снимаем герметическую укупорку с ракет первого залпа, подъезжают машины РТБ, и мы начинаем выполнять график приведения ракет к пуску».

К счастью, замкомандира части дал отбой ложной тревоге. Кончилось все так: «Подполковник Б. притащил на середину строя майора К. и влепил ему при всех такую оплеуху, от которой у того зашумело в голове. Прапорщика долго искали, но, по-моему, до конца службы Б. они так и не встретились».

Леонид Смирнов