Владимир Урин: При выборе репертуара Большой театр не делит зрителя на своего и чужого. ЭКСКЛЮЗИВ

Генеральный директор Большого театра Владимир Урин стал гостем программы «Культ личности» с Григорием Заславским на телеканале «МИР 24».

У вас закончился очередной сезон и, как обычно, вы подводите итоги – победы, неудачи? Неудачи были?

Урин: Давайте начнем с того, что сезон еще не закончился, он вовсю идет. Балетная труппа сейчас на гастролях в Австралии, оперная труппа работает на стационаре. Более того, мы работаем до конца июля. В июле, 29 числа, у нас начинаются большие гастроли балетной труппы в Лондоне. То есть сезон еще фактически до середины августа.

А начинаете вы?

Урин: А начинаем в сентябре, в середине сентября.

Отпуск-то будет?

Урин: Будет, конечно. А что касается побед и поражений, то пусть про это говорят другие. Конечно, внутри нас есть такой «гамбургский счет», который мы обязательно после каждого спектакля обсуждаем. Причем обсуждаем после того, как пройдет три, четыре, пять первых премьер. И тогда мы понимаем, какое место, как нам кажется, займет. Потому что все равно жизнь может поправить. Есть спектакли, которые очень доброжелательно встречены и профессионалами, я имею в данном случае театральную критику, прессу, СМИ, зрителя. Есть спектакли, которые вызвали споры, есть спектакли, которые не приняли. Это абсолютно нормально, мы занимаемся живым делом.

А бывает такое, что на первом спектакле вам кажется, что это плохо или хорошо, а потом к пятому оценка меняется?

Урин: Нет, все равно мы понимаем, мы практически уже на генеральной репетиции понимаем, что получается, а что нет. Другой разговор, дальше это развивается, да, и спектакль встает на рельсы, либо вдруг спектакль начинает сбоить. Это тоже бывает.

Уже объявлены планы, и они достаточно интересные. Это и «Садко», и «Мастер и Маргарита». Вы, когда планы строите, бывает такое, что вы думаете: это больше будет для иностранцев, а это больше будет для наших зрителей?

Урин: Нет. Вообще должен вам сказать, что самое главное – мне кажется, что это очень важно, – я много раз говорил в интервью о том, что зрители Большого театра это не некий тот или иной социальный срез. Ну, к примеру, в «Гоголь-Центре» свой зритель, у Марка Захарова – свой. А в Большом театре в этом смысле зритель ведь чрезвычайно разнообразен. Он гораздо более разнообразен, чем зритель, наверное, любого театра Москвы. Это так исторически сложилось. Поэтому мы это всегда делаем только для зрителя, другой вопрос – для какого зрителя. И только для зрителя, ни для кого другого. Никаких других вариантов нету. Чтобы у нас было в голове: «давайте, мы будем делать этот спектакль для иностранного зрителя, а этот – для нашего», – нет, такого в голову не приходило. Мы, прежде всего, когда выбираем название и думаем о команде, которая это будет делать, мы, прежде всего, думаем, насколько команда, которая это делает, может это интересно сделать, насколько это может по-новому взгляд, современный взгляд. Вот это, мне кажется, является основным критерием и в выборе репертуара, и в выборе постановочной команды. Никаких других мыслей, дифференциации зрительской у нас нет. И тут бывают очень серьезные обманки, когда мы, делая спектакль, понимаем, что это достаточно серьезный, глубокий режиссер, да и, в общем, не очень простой музыкальный материал. А вы знаете, что у нас сейчас в репертуаре достаточно большое количество спектаклей я не могу сказать, что первого эшелона популярности. И вдруг спектакль становится невероятно успешным, зрительским. История музыки Иосифа Вайнберга в «Идиоте». Мы, честно говоря, думали, что это будет для достаточно узкого круга зрителей. Но этот спектакль идет с большим успехом у зрителей.

Продолжение интервью смотрите в видеоролике.