13 октября в прокат вышла одна из самых ожидаемых кинолент этой осени - «Аритмия». Вторые выходные подряд фильм режиссера Бориса Хлебникова остается самым обсуждаемым среди киноманов и критиков, а его рейтинг оказался одним из наиболее высоких за всю историю современного отечественного кинематографа.
Исполнительница главной роли, популярная актриса и видеоблогер Ирина Горбачева встретилась с поклонниками и ответила на их вопросы о своей славе в социальных сетях, взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, ролях мечты и воспитании детей. На встрече побывала корреспондент редакции «МИР 24». Рассказывает Ирина Горбачева:
Об Instagram
Не обидно ли мне, что моя популярность напрямую связана с социальными сетями? Меня узнали благодаря Instagram просто потому, что такое количество людей – больше полутора миллионов – за раз не могут сходить в театр. Это часть моей жизни, благодаря которой поменялась мое сознание. Было немало отрицательного опыта, в том числе давление и повышенное внимание к моей персоне, которое поначалу воспринималось тяжело.
И таким поклонникам не важно, кто ты в обычной жизни – актер театра или кино – для них нужна только совместная фотография. Популярность значит, что на какое-то время ты лишаешься своего статуса инкогнито, не можешь проехаться в метро неузнанной, но и бросить все тоже не можешь – нельзя вдруг перестать кормить людей своей энергией.
На этом фоне начинаешь отказывать многим людям, потому что в конечном счете они просто хотят использовать то, что ты умеешь. В подобных ситуациях нужно научиться отказывать, хотя внутренний комплекс «хорошего послушного человека», который не может сказать «нет», очень живуч – и это касается не только популярного человека или актера.
По моему мнению, потребность чувствовать себя хорошим человеком у любого из нас идет из детства, в котором нам не додали одобрения, похвалы и ласки. Потом развивается такой синдром, что даже когда вы отдыхаете и расслабляетесь, вам кажется, что вы тратите не только свое время, но и чужое – ведь ты за это время мог столько всего сделать. Задайте себе в этот момент вопросы: «Кому сделать?», «Почему сделать?» и поймите, что пора перестать обслуживать чужие интересы и чужую реальность.
Вне зависимости от Instagram, я очень рада, что в моей жизни случилось большое кино, и в нем сошлось сразу столько ожиданий. Это был тот самый случай, когда тебе нравится и режиссер, и продюсерская команда, и сюжет, и материал, над которым вам всем предстоит работать, и атмосфера на площадке. Я рада, что эта роль раскрыла меня как драматическую актрису – радостно, что люди, которые подписались на страницу смешной девчонки, увидят меня другой – трагикомичной актрисой. В ближайшее время с моим участием выйдет сразу несколько фильмов, например, комедия «Я худею» (смеется) - да нет, я не в главной роли! Потом появится в прокате фильм Авдотьи Смирновой (прим. «История одного назначения») и картина, режиссер которой – Данила Козловский (прим. «Тренер»).
О героях «Аритмии» и отношениях
Через весь фильм «Аритмия» нитью проходит главный вопрос: «Почему герои на протяжении всего их конфликта не разговаривают друг с другом о том, что их мучает?». Эта история как раз про ту профессию, которую описывает в фильме Боря Хлебников, и про всеобщую проблему, с которой сталкиваются люди, переживающие кризис в отношениях. Ведь настоящий тупик возникает тогда, когда двое перестают делиться своими чувствами друг с другом.
Эти разговоры могут не всегда быть самыми приятными: придется увидеть себя со стороны, понять, в чем ты был не прав, разрушится твой миф о себе как идеальном человеке, который все понимает, все слышит и не требует многословных разъяснений от партнера. Но оказывается, ты не такая внимательная, больше энергии отдаешь друзьям, а супругу – нет, неправильно расставляешь приоритеты и так далее. В результате через пару месяцев молчания нить, связующая вас, просто рвется. Никакое понимание человека, его характера и жизненных обстоятельств живого общения заменить не способно.
В том самом начале проблемы оба готовы к диалогу, делают попытки общаться, потом замолкают с мыслями: «Само рассосется», начинают терпеть. Но любая болезнь – в том числе и в отношениях – дается человеку, чтобы он излечился, а не пускал ситуацию на самотек, обратил, наконец, внимание на себя: «А как я живу? Какой ритм? А жалею ли я себя или думаю только о других?».
В семье все работает точно так же. Например, мои отношения с мужем Гришей: смотришь, вроде семь лет вместе, у вас юмор одинаковый, мировоззрение одинаковое, и, на первый взгляд, столько причин не изъясняться, но жизнь непрерывно меняет нас обоих и не говорить о происходящем – преступление против вашей любви. Любой ступор, замедление на той или другой стороне приводит к «инсульту» в отношениях.
У героев «Аритмии» происходит именно этот самый кризис – она пишет ему, что пора развестись, подает первый сигнал о том, что срочно нужно что-то решать вместе, обсуждать проблему. А он не реагирует до последнего. Но фильм, кстати, заканчивается открытым финалом – мы не знаем, будут ли эти люди вместе дальше. Все обрывается ровно на первом этапе их схождения. Сначала у них выплескиваются эмоции, а потом начнется взаимная работа: давай разговаривать, давай вводить в систему то, чего у нас не было раньше, и давай забудем, что этого не было у чьих-то родителей или чьих-то друзей. 
© ТАСС, Фадеичев Сергей
О школах и воспитании детей
Мне кажется, что привычка говорить друг с другом обо всем вообще должна воспитываться в то время, когда ребенок начинает получать образование, например, со школ и институтов. В мое время, когда я оканчивала 10-11 классы, только начали брать в штат учителей детских психологов, и уже тогда это был серьезный прорыв для всей образовательной системы страны, на мой взгляд.
За рубежом есть школы, которые внедряют нововведения, например, отсутствие домашних заданий, но когда это придет к нам? Да, в Испании часто домашнее задание выдают такое, чтобы ребенок тратит на него не более 15 минут, потому что школьник физически и морально не способен постоянно работать под гнетом – сначала в классе, потом еще дома. Лет в 12 ему захочется не круглосуточно сидеть за уроками, а просто взять и все списать - не потому, что он лентяй, а потому, что больше не может испытывать постоянное давление.
Для эффективного поглощения информации малыш должен жить своей молодой жизнью, ощущать детство. В Москве такие школы есть, пара-тройка, в Петербурге есть одна – да и там все зависит от директора: понимает ли он, что это новое поколение, которому нужен свой - отличающийся от советского - подход?
Кстати, на мой взгляд, ваши родные дети – это один из самых эффективных тренингов по тому, как разобраться в себе и начать саморазвитие. Потому что если стоять на месте и все время оправдываться: «Да это у меня сын орет, он такой – орущий, ведет себя аморально и не засыпает тогда, когда мне надо», воспитательный процесс рискует провалиться.
С появлением ребенка в вашей жизни у вас возникает и гуру вашей личной психологии. С его помощью вы вспомните и заново переживете все сложные этапы вашего собственного детства, потом взросления и поэтому дадите ему вырасти лучше, чем вы сами.
О жизненных ритуалах, молитвах и эмоциях
У меня нет какого-то определенного распорядка того, как я начинаю день. Я просыпаюсь, иду умываться, по дороге шучу с мужем, готовлю завтрак, стараюсь настроиться на день, прочитать молитву. У меня есть молитва, которую можно произнести и понять, что я нахожусь именно здесь и сейчас, контролирую тело и эмоции. В течение дня для меня очень важно отдыхать: иногда полчаса полежать или час поспать перед спектаклем, если на это хватает времени. Иногда заморачиваюсь и ухожу в другую среду: занимаюсь йогой, медитирую, плаваю, езжу в бассейн.
Перед началом спектакля я стараюсь поймать свою внутреннюю волну, тоже прибегаю к короткой молитве, с помощью которой как бы перепоручаю свою волю, и, выкладываясь на 100 процентов, отдаю себе отчет, что не весь успех зависит от меня.
Бывают и самые обычные чувства – гнев, ярость, когда я могу кричать, плакать, капризничать, не стесняясь своих слез. Меня иногда может обидеть глупость, непонимание и даже собственные действия против себя. Например, сегодня я торопилась на дороге и чуть не попала под автобус. В этом я виню только собственное поведение - хотела скоротать путь, и в результате чудом избежала аварии.
На подобных моментах стараюсь не зацикливаться, не грызть себя целый день. Вообще, когда человек застревает в каких-либо эмоциях, у него застревает душа, и идти вперед, развиваться у него уже не получается.
О несыгранных ролях
Перед глазами у меня нет той роли, которую бы я вдруг по какой-то причине не хотела сыграть, но я думаю, что мне не было бы интересно вживаться в образ отрицательного героя, который до конца отрицателен, и его никак нельзя оправдать или понять.
А вот роль, за которую я бы взялась – это тоже, как в «Аритмии», что-то из разряда отношения к своей профессии. Я сама понимаю, что относиться к актерской профессии нужно как можно проще. Как только ты ставишь для себя какую-то идею «фикс», ты начинаешь видеть только эту цель, зацикливаться на ней, и пропускаешь то, что было суждено.
Да, я артист, и мне хотелось бы участвовать в проектах, которые отвечают моему мировоззрению, но пусть будет получаться так, как суждено. Буду рада, если появится однажды возможность сыграть у американских режиссеров братьев Коэн – это детская мечта.
О пути в кино
Я выбрала для себя актерскую профессию потому, что мне очень хотелось легко, не запариваясь, получить высшее образование. Папа очень хотел, чтобы кто-то из нашей семьи его получил – в результате пошли учиться я и старший брат.
Конечно, все это были слова, которые часто говорят люди во взрослой шумной компании, но видите, во что это вылилось...
© ТАСС, Геодакян Артем
О деньгах и светских вечеринках
Мое мироощущение не поменялось с тех пор, как я поняла, что я стала зарабатывать больше среднестатистического человека. Финансовая состоятельность просто окунула меня в мир, где ты можешь все себе позволить, и вернула к мысли о необходимости вести максимально аскетичный образ жизни. Благодаря финансовой стабильности я сейчас много и часто вкладываю заработанные деньги в помощь другим людям.
У меня была одна очень хорошая подруга в Киеве, успешно работавшая в ресторанном бизнесе. И однажды я ее спросила, не хочет ли она зарабатывать больше, ведь у нее такая возможность была. И она ответила: «А зачем? Я могу зарабатывать больше, чтобы позволять себе больше, а зачем?». И она права, ведь когда у нас появляются излишние средства, сразу хочется других излишеств – и ресторан повкуснее, и одежду подороже, и человек начинает по-детски дорываться до того, чего у него не было десять лет до этого.
Хорошо помню, как я сама еще очень давно, заработав какие-то деньги, купила себе килограмм персиков и объелась ими (смеется). А если серьезно, уже потом бывали случаи подобного «переедания» после заработанных денег, когда начинаешь сорить ими и сама от этого испытывешь дискомфорт. После трат начинается «похмелье» - становится противно от собственного отношения к заработанному, и это тоже нужно ощутить, чтобы впредь так не поступать. И, конечно, начинаешь понимать людей, которые могут себе позволить все – для них в легких покупках, например, самых дорогих автомобилях или телефонах, тоже нет никакого кайфа.
До сих пор не люблю ходить на светские тусовки – там всегда царит атмосфера кастинга. Все при параде, идеальные, очень томные, в своем стерильном пространстве... Я в таких случаях ищу возможность поскорее выпить и уйти танцевать (смеется). На танцполе все сразу становится проще – с пятой секунды ты уже мокрый, потный, тебе все равно, как ты выглядишь, и для меня это определенная отдушина на подобных церемониях.
О том, как надо танцевать
С лета я занялась проектом «Танцевальная терапия», в рамках которого люди просто выходят на улицы города и танцуют так, как им нравится. Его основной посыл – помочь людям раскрепоститься, показать им, что выражать свои эмоции не страшно и не стыдно. Мы идем группой, на нас все смотрят, каждый чувствует себя в окружении единомышленников.
Каждый раз, начиная наш танцевальный маршрут, я говорю ребятам: «Сейчас мы не стараемся восхитить и поразить других людей тем, как круто мы умеем». У нас в этот момент нет задачи научиться танцевать так, как это делаю я или любой другой участник. Дело не в профессионализме и трюках – ты танцуешь так, как ты чувствуешь себя в душе. Иногда смотришь на участников, видишь чью-то пластику, понимаешь, что он танцует по-дурацки с точки зрения хореографии или правил и думаешь: «Это очень круто, я бы так не смогла».
В юном возрасте я сама ходила на брейк-данс, потом у меня был джаз-модерн. Я успела везде нахвататься движений и техник, но сумела собрать это во что-то свое. Можно пойти, позаниматься где-то танцами в кружке, но в результате это все выльется в королеву танцпола на дискотеке, не больше (смеется).