«Это мы собираемся в Египет», – Вера многоярусными стопками раскладывает на кровати детскую одежду.
Времени на сборы мало, дел – много. Собрать всех в поездку – задача непростая. У Веры и ее мужа Александра – пятеро детей. Трое из них – усыновленные.
«Я всегда об этом мечтала. С детства. Мое яркое воспоминание, как мы с дедушкой смотрим «Калыханку», и я ему рассказываю, что вот у меня обязательно будут усыновленные дети», – рассказала Вера.
Желание стать родителями чужому ребенку было у супругов обоюдным. Когда в семью вошел первый усыновленный малыш, у пары уже было двое своих биологических детей.
«Это была обычная встреча. На знакомство с ребенком нам дали специальное направление. Малыш оказался совсем маленький. Взяли его на ручки, подержали. А потом у нас спрашивают: «Ну, что, подошел?». Мы с женой переглянулись – что значит подошел? То есть ребенок может не подойти?!» – вспомнил Александр.
«Честно скажу: я себе представляла мальчика. Просто у нас два биологических сына, и мне было понятно, что с мальчиками делать. А в итоге мы получили девочку-блондинку с голубыми глазами до года», – усмехнулась Вера.
Супругов мнение окружающих не интересовало, но с биологическими детьми вопрос прибавления в семействе обсудили. Они одобрили.
«Потенциальные усыновители всегда должны быть готовы к тому, что старшие дети могут не принять решение родителей. Да и дедушки-бабушки тоже», – отметили супруги.
«У каждого ребенка – своя история отвержения и травм, перемещений из семьи в семью, из учреждения в учреждение. И, разумеется, все это находит отражение в том, как ребенок себя ведет, и что он приносит в дом усыновителей», – объяснила психолог, руководитель Центра поддержки усыновителей Ольга Головнева.
«Тяжелее всего мне было с ребенком, который имел опыт детдомовского прошлого. Знаете, есть такое стереотипное мнение, что вот возьмем мы бедную сиротку, полюбим, обласкаем, поцелуем, покачаем на ручках, и она все забудет. А ребенок приходит в дом и не хочет, чтобы его качали, он не хочет, чтобы его обнимали, он не хочет, чтобы с ним ложились рядом спать. Он вообще не умеет целоваться», – вспомнила Вера.
«Я по профессии – акушер-гинеколог. Вот смотрите: женщина ходит беременной 40 недель. 40 недель! И за это время она привыкает к тому, что у нее будет ребенок. В случае усыновления все точно так же: эти 40 недель никто не отменял. Пришедший в семью ребенок – усыновленный либо взятый под опеку – он проходит вот эти девять месяцев. Он должен их пройти, чтобы к нему привыкли, чтобы он привык», – рассказал муж Веры.
За это время у ребенка и его новых родителей возникают эмоции. И хорошо, если положительные.
«Когда мы приходим домой, начинаются вопли: «Папа! Мама!». Кто может, тот бежит. Малыши подбегают и за ноги обнимают. И надо обязательно ответить, погладить. Сказать «люлю» – люблю», – улыбнулись супруги.
«Мне приходится очень часто вот с такой ситуацией работать: люди приходят и плачут. Говорят: «Мы не знаем, как быть. Мы не хотели скрывать от ребенка – хотели быть с ним открытыми и честными. Но три года назад мы не знали, как сказать ему о том, что он – усыновленный. И мы пошли на маленький обман – умолчали. А сейчас мы настолько увязли в этом…», – рассказала Головнева.
«Очень долгое время тема усыновления была закрытой – ее никто не обсуждал. Считалось, что лучше замолчать. Бывали случаи, когда дедушки-бабушки, живущие в одной квартире со своими детьми, не знали, что внук или внучка – это усыновленный ребенок. Почему? Потому что родители имитировали беременность», – рассказали в Национальном центре усыновления.
В Беларуси существует понятие «тайна усыновления». За ее раскрытие третьим лицам грозит уголовная ответственность. Однако внутри семьи психологи рекомендуют говорить ребенку правду. Но очень важно грамотно ее подать.
В Беларуси существует республиканский банк данных детей, которых можно усыновить. Это и сироты, и те, кто остался без попечения родителей. В базе – 10 тысяч анкет. Ежегодно порядка 500-600 детей находят новую семью в пределах своей страны. Что касается международного усыновления, то соответствующий договор у Беларуси заключен лишь с Италией.
Как отмечают в Национальном центре усыновления, итальянцы готовы стать родителями для детей достаточно взрослых. Это те девчонки и мальчишки, которые, скорее всего, в Беларуси уже не были бы усыновлены. Более того – итальянцы выдерживают все данные ими гарантии. Кстати, критерии отбора кандидатов в усыновители в Италии жестче. После усыновления семью курируют: в Италии пять лет, в Беларуси – три года.
«Это наша гостиная. Здесь мы собираемся все вместе – читаем, рассказываем, общаемся, смотрим телевизор», – родитель-воспитатель в «Детском городке» Раиса Николаевна провела небольшую экскурсию.
«Детский городок» – это новая модель жизнеустройства детей-сирот и детей в возрасте до 18 лет, которые остались без попечения родителей. Условия проживания в городке максимально приближены к семейным.
«Сейчас у меня семеро детей. Вот таких маленьких взяла – по годику, по два, по три, четыре. Выходила с ними на улицу, как курица с цыплятами», – вспомнила Раиса Николаевна.
В городок женщина попала случайно, а осталась надолго – работает мамой вот уже 15 лет.
«Я искала работу на бирже труда. Мне предложили сюда. Я пришла, увидела, и мое сердце екнуло. Вот как будто я должна это сделать!»,– рассказала Раиса Николаевна.
Троих детей мама Рая уже выпустила во взрослую жизнь. А здесь за все эти годы бывало всякое – и ссоры, и непонимание, и усталость. Было даже желание уйти.
«Каких-то ссор, чтобы прямо война была уже – такого у нас нет. Если что-то случается – садимся и разговариваем. Я делюсь с ней, а она – учит, помогает разобраться в ситуации. Если что непонятно, объяснит», – рассказала одна из подопечных, 17-летняя Даша.
У каждого ребенка – свои обязанности по дому. Есть график дежурств. Раиса Николаевна говорит, что практически с пеленок учила детей самообслуживанию.
«Они все могут, все умеют – и носочки постирать, и убрать за собой. Даже ремонт мы сами делали – дети помогали обои обдирать-клеить», – пояснила воспитательница.
«Нас мама всему научила. Слава богу, мы все умеем», – отметил 16-летний Гена.
Но научить бытовым вещам – это лишь часть воспитания. Порой с кем-то приходится быть строгой, кого-то – пожалеть. Или предостеречь.
«Мама же не хочет, чтобы вырос какой-то там бандит – она хочет, чтобы порядочный человек вырос», – объяснил Гена.
«Я ее очень люблю, потому что она меня всему научила. Вот. Она заменила мне маму мою, хотя моя мама и жива. Когда я только пришла сюда, в этот дом, она ко мне подошла, присела, обняла и сказала: «Можешь называть меня, как хочешь – мама, мама Рая, Раиса Николаевна…». Она для меня стала мамой. Мамой навсегда», – рассказала Даша.
«Есть дети, которые помнят своих биологических родителей. Есть дети, которые боятся, что те их найдут и заберут. Я сталкивалась с такими случаями, когда дети ситуацию встречи с биологическим родителем проигрывали, проигрывали и проигрывали – у меня в игрушках, в песочнице, в рисунках до тех пор, пока не получали сигнала от приемных мам и пап, от усыновителей. И этот сигнал – «Мы тебя никому не отдадим! Ты – наш!», – рассказала психолог Головнева.
Процесс усыновления может длиться до двух лет. Нередко отсев кандидатов происходит на первом этапе, когда потенциального родителя просят предоставить всего три документа – справку о состоянии здоровья, наличии жилья и справку о доходах.
«Кто-то справляется со всем этим за два-три дня, а кто-то говорит: «Ой, ну, это же долго! Это ж надо ходить за всеми этими справками и чем-то там еще!», – констатировали в Национальном центре усыновления.
Эксперты говорят: за последние годы портрет потенциального усыновителя сильно изменился. Наряду с бездетными парами чаще стали обращаться люди, у которых есть свои дети. И есть возможность и силы стать чужому ребенку самым близким человеком.
«Приходят и одинокие мужчины, и одинокие женщины. У нас есть отец, который один, без супруги, усыновил четверых детей», – рассказал эксперт.
С Ларисой и Стасиком встретились на детской площадке. Мальчишке – 10 лет. Сын в жизни женщины появился, когда ей было немногим более сорока. Лариса – мама и папа в одном лице.
«Идеи брать девочку изначально не было – я хотела именно мальчика, который понесет фамилию», – объяснила Лариса.
В базе детей на усыновление женщина присмотрела восьмерых мальчишек. Знакомство с первым же ребенком оказалось решающим.
«Привели молодого человека трех лет десяти месяцев от роду, умевшего говорить целых четыре слова. А на следующий день, когда состоялась вторая встреча, молодого человека спросили: «Кто к тебе пришел, Стасик?». Он сказал: «Мама пришла…», – вспомнила Лариса.
О том, что она станет мамой, Лариса оповестила близких друзей. Были те, кто сомневался в правильности решения, но большинство поддержало.
«Можно предположить гипотетическую ситуацию, что, усыновив трех детей, человек получит квартиру. Но давайте начистоту: эти дети – они же не на пять минут усыновлены. Вряд ли здесь играет роль экономическая подоплека – здесь реальное решение семьи», – отметили в Национальном центре усыновления.
Меж тем, негативное отношение окружающих все же может привести к тяжелым последствиям.
«Люди сожалеют о сделанном и возвращают детей – не справляются с напором со стороны и отменяют усыновление. Браки распадаются, и женщины часто остаются одни с усыновленными детьми. Причем, это случается гораздо чаще, нежели случаи, когда одинокая женщина усыновляет ребенка, а потом находит себе партнера», – рассказала Головнева.
Лариса признается: изначально даже представить не могла, насколько сложно будет сыну привыкать к ней и к новой обстановке.
«Для Стасика это был огромный стресс, потому что до встречи со мной у него все было очень непросто. Он год жил с бабушкой, полгода жил с мамой, восемь месяцев провел в доме ребенка и чуть больше – в детском доме», – отметила Лариса.
Первые два года совместной жизни сын часто и много плакал. И постоянно проверял свою новую маму на прочность их отношений.
- Стасик, расскажи мне, какая мама? Она бывает требовательной, говорит, что ты неправильно что-то сделал?
- Часто говорит!
- А нежные слова от нее часто слышишь? Называет «солнышком»?
– Угу. Очень часто! Говорила «ласка моя», «лапка».
Что есть любовь? И как она возникает, если порой даже биологические родители не могут сказать: я люблю своего ребенка?
«Он принимает шквал нежности с моей стороны. Уже сам запрыгивает ко мне на колени. Обниматься, поцеловаться на ночь – это правило. И это трепет. Это – трепет», – отметила Лариса.
«Мама ласковая и красивая. А еще у нее мягкий взгляд… Тоже люблю ее», – поделился Стас.
О том, что где-то есть женщина, которая его родила, Стасик знает. Но этот вопрос его пока мало волнует. Зато интересует многое другое.
«Он у меня какой-то творческий технарь. Букашечки-таракашечки всякие, все рассмотреть, пощупать, потрогать. Химия ему очень нравится. Уже физику просит – говорит, очень нужны опыты с электричеством. «Мама, есть такой набор… очень надо! Мне как раз очень не хватает!», – рассказала Лариса.
«Есть возможность встречаться друг с другом, обмениваться опытом, поддерживать друг друга, обеспечить детям общение так, чтобы они тоже могли делиться своими чувствами – страхами, тревогами», – отметила Головнева.
Посоветоваться и получить консультацию. Специалистам центра приходится решать вопросы, связанные и с обучением в школе: не всегда педагоги готовы принять ребенка с недетским жизненным опытом.
«Мы приходим к директору и говорим: к вам придет такая девчонка, с такой сложной историей… Наверняка учителю с ней тоже может быть сложно. Мы предлагаем: давайте вместе сядем и какую-то программу выработаем, как действовать в тех или иных случаях», – рассказала психолог.
Нет единого рецепта счастливого родительства. Появление ребенка – это всегда испытание. Проверка на прочность. А появление усыновленного – тем более. И очень важно трезво оценить свои силы, быть готовым к трудностям и помнить: ребенок – это на всю жизнь.
Фото: МТРК «Мир»