В этот день православная церковь вспоминает святого равноапостольного Кирилла, который вместе со своим старшим братом Мефодием придумал кириллицу. Произошло это в 863 году.
Почему же церковь так чтит святого Кирилла, что даже считает равным апостолам? Да потому, что благодаря созданию славянского алфавита и письменности всем народам, говорящим на славянских языках, стало доступным чтение Евангелия и понятно богослужение. То есть он, как святые апостолы, явился настоящим собирателем народов, их просветителем в христианской вере. Он привел в лоно церкви огромное количество людей, которые до того просто не понимали, о чем толкует им Евангелие.
Для людей далеких от церкви имя Кирилла дорого тем, что именно благодаря ему славянская культура совершила поистине гигантский рывок. Получив собственный алфавит, славянские народы обрели инструмент для записи собственной истории, для закрепления собственной идентичности. И все это — в те далекие времена, когда большинства современных национальных языков просто не существовало.
Вот как это произошло: где-то около 860-го года князь Ростислав, правитель славянского государства Моравии, существовавшего на территории современных Чехии и Словакии, обратился к византийскому император Михаилу III с просьбой прислать ученых мужей, миссионеров, владеющих славянским языком. «Народ наш исповедует христианскую веру, но у нас нет учителей, которые могли бы объяснить нам веру на нашем родном языке. Пришлите нам таких учителей», – писал он. У славян был только устный язык, а церковные труды – средоточие культуры того времени – существовали лишь на латыни и на византийском греческом, который представлял собой переходную форму от античного древнегреческого к современному греческому языку.
Перевод Евангелия на славянский язык Михаил III поручил монаху Кириллу, который преподавал философию в Константинопольском университете и был патриаршим библиотекарем, то есть очень хорошо знал религиозные тексты. Но и это не главное – ученый муж еще и отлично владел славянским языком, и вообще, был, как сейчас сказали бы, полиглотом.
Кирилл и его брат Мефодий выросли в византийском городе Солуни (теперь Салоники, Греция) в богатой семье. Древний Солунь входил в состав славянской (булгарской) территории, и был многоязычным городом, в котором сосуществовали разные языковые диалекты, включая византийский, турецкий и славянский. Старший брат, Мефодий, стал монахом. Сам же Кирилл преуспел в науках. Он в совершенстве освоил греческий и арабский языки, учился в Константинопольском университете, затем стал преподавать в нем. Не случайно выбор императора Михаил III пал на Кирилла. Благодаря своим широчайшим знаниям и владению многими языками, он был идеальной кандидатурой. Понимая масштабность задачи, он призвал на помощь своего брата Мефодия.
«Главным делом Кирилла и Мефодия было просвещение славянских народов светом Евангелия через проповедь и перевод богослужения и текстов Священного писания на славянский язык, – сказал корреспонденту «МИР 24» специалист по христианской традиции, научный сотрудник Свято-Филаретовского православно-христианского института Владимир Якунцев. – Для этого им пришлось в каком-то смысле создавать этот язык заново, поскольку многих принципиальных для христианской веры понятий в нем просто не было. Также нужно было создать и письменный язык, и даже систему письменных знаков – первую славянскую азбуку».
Братья в самом начале своей работы убедились, что ни латинский, ни греческий алфавиты не соответствуют звуковой палитре славянского языка. Поэтому вместе они переделали греческий алфавит, адаптировали его под звуковую систему славянского языка, и перевели Евангелие, впервые записав его с помощью новорожденного славянского алфавита, который позже был назван кириллицей по имени его создателя.
По словам Владимира Якунцева дело перевода сталкивалось с сопротивлением в церкви. По преданию, святым переводчикам Кириллу и Мефодию пришлось оспаривать так называемую «трехъязычную ересь» – учение о том, что Священное Писание может существовать исключительно на трех «сакральных» языках: еврейском, греческом и латинском.
«Христианству чужда идея сакрального языка, – сказал специалист по христианской традиции. – Бог и Церковь обращаются к человеку на том языке, который он может понять, на котором он говорит и думает. И хотя Библия называется богодухновенной книгой, это означает не то, что Бог «диктовал» ее текст на древнееврейском или греческом, но что люди, имевшие с Богом особые отношения, засвидетельствовали о них на своем языке. Вывод, который традиция делает из богодухновенности Священного Писания, не в том, что его нельзя переводить, а, скорее, обратный – что слово Божье имеет чудесную власть заговорить по-человечески».
До появления в 19 веке синодального перевода Библии для русского народа основным способом прикосновения к ней было богослужение. Однако церковнославянский язык хоть и непрестанно менялся со времен Кирилла и Мефодия, приобретая более современные лексические и грамматические формы, все же становился для русских людей малопонятным. Те слои общества, кто владели европейскими языками, предпочитали читать Евангелие именно на них: например, Пушкин – на французском.
По словам Якунцева, пример святых Кирилла и Мефодия говорит нам о том, что каждое время требует от церкви в чем-то подобного просветительского подвига, чтобы Евангелие было обращено к человеку на современном ему языке.