Магия и эротика Купальской ночи в поверьях славян
День Ивана Купалы, который в 2019 году приходится на 7 июля, славяне наделяли особой магической силой. Люди очищались от болезней, прыгая через огонь, гадали, пуская по воде венки, искали пару, участвуя в обрядах и играх. После крещения Руси праздник летнего солнцестояния слился с Ивановым днем – рождеством Иоанна Крестителя. Однако христианский подтекст не избавил славян от суеверий, связанных с волшебной Купальской ночью.
Ночь, когда цветет папоротник и разгуливается нечисть
Славяне верили, что на Купалу многократно усиливаются свойства всех трав, а папоротник зацветает, указывая места зарытых кладов. Николай Гоголь, всю жизнь собиравший малороссийский фольклор, в своей повести «Вечер накануне Ивана Купалы» описывает историю хлопца Петро, который готов продать душу дьяволу, чтобы заполучить в жену прекрасную Пидорку. И такая возможность предоставляется – Купальской ночью совершается страшный обряд черной магии. Петро дают цветок, который укажет, где зарыты мешки с заветным золотом, но заплатить придется жизнью ребенка.
«Поверье о человеке, взявшем клад, – это поверье о том, что клад скорее принесет беду, чем удачу. Это относится к области страшных историй о том, что человек решил связаться с нечистой силой, и, разумеется, ничем хорошим для него это не закончилось», – рассказывает фольклорист, исследовательница мифологии Александра Баркова.
Вот как описывает Гоголь тот самый мифический цветок: «Глядь, краснеет маленькая цветочная почка и, как будто живая, движется. В самом деле чудно! Движется и становится все больше, больше, и краснеет, как горячий уголь. Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя. <...> Петро подбросил, и, что за чудо? цветок не упал прямо, но долго казался огненным шариком посреди мрака и, словно лодка, плавал по воздуху; наконец, потихоньку начал спускаться ниже и упал так далеко, что едва приметна была звездочка, не больше макового зерна. «Здесь!» – глухо прохрипела старуха».
В повести, сорвав цветок, Петро надо было бежать из леса, не оглядываясь, иначе магия бы рассеялась. Гоголь взял и это из народных поверий. Одно из них гласит, что папоротник расцветает в темную, непроглядную ночь ровно в 12 часов. Желающий найти его должен прийти в лес накануне, прихватив скатерть и нож. Выбрав папоротник, нужно начертить около него ножом замкнутый круг, разостлать скатерть и, сидя в кругу, который не может переступить нечисть, не сводить глаз с растения. Выходить из защитного круга или оглядываться по сторонам, пока в руках не будет цветка, нельзя. Шаг из круга – и черти разорвут на части, оглянешься – голова так и останется навеки повернутой.
Распустившийся цветок излучает яркое сияние, которое сложно выдержать человеческому глазу, оно может быть кроваво-красным или золотым, словно солнце. Сияние, блеснув, скоро потухает, поэтому, не мешкая, нужно сорвать цветок и, накрывшись скатертью, бежать домой. Оглянешься – все исчезнет. Дома тем же ножом нужно порезать палец или ладонь и вложить в рану цветок. Тогда тебе откроется все тайное, земля станет словно прозрачная. Человек, обладающий цветком папоротника, не боится стихии и может повелевать демонами. Цветок указывает подземные клады, открывает все замки и двери.
Поверье про цветок папоротника существовало не только на Руси, но и у других славянских народов. Многие исследователи полагают, что на самом деле мифический цветок – метафора молнии, грохот и землетрясение символизируют гром, а клад – солнце, которое показывается из-за туч после живительного дождя. У словаков цветок папоротника назывался солнечником, а у хорватов – Перуновым цветом (Перун в славянском пантеоне был богом-громовержцем). Согласно верованиям этих народов, папоротник расцветает тогда, когда весеннее солнце победит черного волка – демона зимы. По мнению Барковой, эта точка зрения относится к области так называемой кабинетной мифологии: «Корни этого уходят в XIX век, в «Поэтические воззрения славян на природу» Афанасьева, отчасти масла в огонь подлил Рыбаков своими двумя томами «Язычества Древней Руси». Там много хороших идей, есть совершенно гениальные находки, но много и ошибок. И дальше сочиняют наши неоязычники».
Кстати, ведьма в «Вечере накануне Ивана Купалы» – у Гоголя это Баба-яга собственной персоной и даже с избушкой на курьих ножках – тоже появилась не случайно. Особенно в Купальскую ночь боялись ведьм, с подозрением относились к женщинам, не вышедшим прыгать через костер. «...В Ивановскую ночь широко разгуливается нечистая сила по всей земле и портит молодцов и красных девиц, мучит лошадей и скотину; почему боятся выпускать ее в этот день на пастбища, и перед хлевами и конюшнями развешивают то купальнические венки из чародейных трав, то мертвых сорок, которых пуще всего боятся ведьмы; последние в эту же ночь собираются на Лысой горе близ Киева пировать и веселиться», – пишет в книге «Мифы славянского язычества» историк и этнограф Дмитрий Оттович Шеппинг. По данным Шеппинга, в России особенно славились киевские ведьмы, главная из которых – знаменитая Баба-яга. Пепел от купальского костра ведьмы использовали: хранили у себя вскипяченную с ним чудесную воду и, произнося заговор, опрыскивались ею для полетов.
Свадьба огня с водой и эротика Купальской ночи
«Купала для славян был праздником довольно своеобразным. Это не совсем про плодородие, – считает Александра Баркова. – И в этом она абсолютно синонимична кельтскому Белтейну в его языческой форме. Речь идет о том, что необходимо отгородиться от сверхъестественных сил. В этом принципиальное отличие язычества от всех существующих ныне форм неоязычества. Потому что все наши неоязычники, как бы они себя ни называли, совершают разнообразные ритуалы, чтобы привлечь сверхъестественные силы, в то время как в жизни человека в традиционном обществе (будь то наш предок славянин, будь то кельт – неважно) этого сверхъестественного настолько много, что он всячески пытается от этого отстраниться».
Огромные костры разжигали накануне Ивана Купалы после захода солнца. Считалось, что огонь должен быть получен путем трения, этот процесс входил в комплекс обрядов, совершавшихся в преддверие магической ночи. В купальский огонь бросали безвозвратно испорченные вещи, матери сжигали в нем сорочки больных детей, через «очищающий» огонь прыгали по одиночке и взявшись за руки (если девушка и парень не разняли рук в прыжке, то их союз будет долгим), между кострами проводили скотину, чтобы уберечь ее от мора. С возвышенностей в реки скатывали горящие колеса – очевидный солярный символ. Считалось, что в самую короткую ночь в году нельзя спать, так как это время разгула нечисти, поэтому молодежь заводила игры, а иногда ходила в лес искать цветущий папоротник...
«Эротические обычаи, изначально связанные с летним солнцестоянием, были очень широко распространены, – отмечает фольклорист. – Это кстати было и в Европе, но связано было с более ранними празднованиями, в частности с Белтейном, который приходился примерно на 1 мая. Средневековые европейские хронисты говорили, что едва ли треть девушек с таких празднеств возвращается, не утративши невинность. На Руси ситуация в этом смысле была разной, в зависимости от местности. Известно, что, например, в старообрядческих, достаточно удаленных селах не просватанная девушка имела действительно высокую сексуальную свободу. Она могла забеременеть не то что до свадьбы – до просватанья. И тогда, кстати, ее шансы на замужество резко увеличивались, потому что в традиционной крестьянской культуре, отнюдь не только русской, главное богатство – это дети, а самая страшная беда – это бесплодная молодая жена. И поэтому, если девушка беременеет, не будучи просватанной, замуж ее быстренько берут».
Непосредственно в поверьях о поисках цветущего папоротника эротического подтекста нет. А вот любовь в мифологии, и в частности в славянской народной культуре, связывалась с огнем. Это отражает и русский язык, в котором есть множество фразеологизмов, связывающих любовь с пламенем: любовь в сердце зажглась, разгорелась и угасла. Цветущий папоротник также связан с образом огня, им пронизана вся купальская символика.
«Роль воды – это гадания о судьбе. Девичий венок, символ женского естества, девушка могла дарить юноше, если она его любит. Если она пока что одинока, то она бросала венок в воду, доверяя его воде как стихии судьбы, и наделась, что увидит в нем своего суженного, образ того, кому она достанется. Так что гадания с водой – это скорее женская часть купальской обрядности», – считает Александра Баркова.
Посмотреть, как отмечали наши предки Купалу, можно и сегодня. Реконструкции разного масштаба проводятся по всей России и собирают тысячи человек. Люди приезжают в поля и леса с палатками, детьми, аутентичной или хотя бы стилизованной одеждой, чтобы поучаствовать в хороводах и играх, послушать невероятно красивые народные песни, искупаться ночью в прохладной черной реке, наглядеться на звезды, ощутить кожей энергию огромного костра и поэзию живой природы, и, может быть, одним глазком взглянуть на заветный цветущий папоротник.