«Человек без инстинкта самосохранения»: внук маршала Чуйкова рассказал, как его дед отстоял Сталинград

Победа советских войск в Сталинградской битве стала не просто очередным выигранным сражением Красной армии. 2 февраля 1943 года наши войска вынудили капитулировать одну из самых мощных армий вермахта – 6-ю армию фельдмаршала Паулюса. На протяжении 200 дней советские бойцы в тяжелейших условиях сдерживали натиск противника.

Немцы начали наступление на Сталинград 17 июля 1943 года. Их главной целью был захват Нижнего Поволжья и Кавказа, особенно бакинских месторождений нефти. Немцы превосходили нас числом и техникой, но, несмотря на это, советские войска удержали Сталинград, заставили врага увязнуть в оборонительных боях, а зимой загнали армию Паулюса в кольцо, из которого тот так и не смог вырваться.

Эта победа имела важнейшее стратегическое значение, положив начало «коренному перелому» в войне. О Сталинградской битве написано много документальных и литературных произведений, снято немало фильмов. Но чтобы узнать, как все было на самом деле, корреспонденты «МИР 24» отправились в поселок Трудовая Северная, в тот самый дом, где большую часть жизни прожил человек, объединивший силы легендарной 62-й армии, герой Сталинградской битвы – Василий Иванович Чуйков.

Поселок воинской славы Трудовая Северная был создан в 1945 году по Постановлению Совета Народных Комиссаров СССР, которое подписал лично Иосиф Сталин. Сразу за Парком Героев в окружении сосен и елей уютно расположился старинный дом с колоннами. Прошло много лет с тех пор, как великий маршал прогуливался здесь по аллеям, любовался видом на сад и собирал своих домашних за большим дубовым столом. Но и сейчас все в этом особняке внушает некоторый трепет: каждый предмет словно дышит историей.

У входа нас встретил заботливый хозяин – внук полководца Николай Владимирович Чуйков. Он переехал сюда вместе с дедом, когда ему был всего год. Николаю Чуйкову повезло: он хорошо помнит рассказы дедушки, поскольку, когда тот ушел из жизни, он был уже взрослым – ему было 22 года. Сегодня он – бережный хранитель памяти. Большинство наград и других ценностей, принадлежавших маршалу Чуйкову, он передал музеям, но некоторые вещи оторвать от сердца не смог. Главный экспонат в его семейной коллекции – мундир деда, в котором он прошел весь Сталинград. Тяжелый, из грубой ткани, без погон и орденов – такой же простой, аскетичный и по-мужицки суровый, каким, кажется, был и сам Чуйков.

Неудивительно, что этот человек оставил после себя столько подробнейших мемуаров – ему было, что рассказать. Чудом выжил в Сталинграде после того, как в его самолет врезался немецкий «Юнкерс», помог предотвратить гражданскую войну в Китае, раскрыл убийство собственной сестры и ликвидировал целую банду опасных головорезов – все это про него. Впрочем, кое-какие истории так и остались неизданными. Их нам и поведал потомок знаменитого полководца.

Командир, которого носили на руках

– Николай Владимирович, я вижу, что на мундире вашего дедушки нет наград и даже погон. Почему?

– Погоны в Советском Союзе ввели только в 1943 году, уже после того, как награждали за Сталинград. Да и после победы в Сталинградской битве [советские власти] очень скупы были на награды. На самом деле двух «Героев» (звание Героя Советского Союза – прим. ред.) Чуйкову дали не за Сталинград: первого Героя Советского Союза дед получил 19 марта 1944 года за освобождение Правобережной Украины, а второго – 6 марта 1945 года за успехи в Висло-Одерской операции. А по итогам победы в Сталинграде ему был присвоен Орден Суворова I степени. Изначально генерал-полковник Еременко собирался представить Чуйкова и Шумилова (Михаил Шумилов – генерал-полковник, командующий 64-й армией, воевавшей на дальних подступах к Сталинграду – прим. ред.) к званию Героя Советского Союза. Но получилось так, что не дали.

– Почему?

– Может быть, это была скромность Сталина, который не хотел, чтобы давали высокие награды за освобождение города, названного в его честь. А может быть, это была какая-то ревность других наших полководцев – Жукова с Василевским, которые были кураторами операции, и Сталин каждого из них наградил Орденом Суворова. Но дед из-за этого не особо расстраивался.

– Судя по биографии Чуйкова, он вообще был не из тех, кто гнался за славой и наградами. Но и легким человеком его не назовешь: кажется, он был очень волевым и упрямым. Как к нему относились сослуживцы и подчиненные?

– Я бы его не назвал таким абсолютно упрямым человеком, который не слышал других людей. Отношения с сослуживцами у него были отличные, его уважали и любили, особенно солдаты, потому что к ним у него было соответствующее отношение. Когда дед праздновал 80-летие, весь двор на улице Грановского (улица, где Чуйков жил после переезда в Москву – прим. ред.) был забит ветеранами. Они пришли выразить почтение своему маршалу. Все говорят, что он был очень суровый, но вот здесь в альбоме есть фотографии, где дедушка беседует с солдатами, они его качают на руках. Я не видел, чтобы кого-то еще из маршалов поднимали на руки и качали. Когда дед приезжал в Волгоград (хотя он всегда называл этот город Сталинградом) и поезд подходил к платформе, я видел, как ветераны, которые тогда были помоложе, буквально на руках выносили его из вагона. Я думаю, что к человеку, который досаждал кому-то или был слишком строг, не стали бы с такой любовью относиться. Ну и в тот печальный день, когда были похороны, весь город его провожал. Когда лафет с гробом подъехал к подножию Мамаева кургана (а там, чтобы подняться на вершину, надо пройти 200 ступеней), подошли ветераны 62-й армии, отстранили молодых и сами несли гроб до точки захоронения.

– Чуйков ведь единственный из советских маршалов, кто похоронен не в Кремлевской стене?

– Да, единственный. Никто не ожидал, что он напишет такое завещание. Но я, как его внук, рад, что он захоронен именно на Мамаевом кургане. Во-первых, все-таки это более православное захоронение. Во-вторых, Чуйков не зря попросил похоронить себя именно в Сталинграде. Это не связано с тем, что он пренебрегал Кремлевской стеной или не уважал других маршалов. Нет, наоборот, он ко всем относился очень уважительно. Но в последние месяцы жизни, когда он тяжело болел, дедушка все время вспоминал именно Сталинград, ту обстановку, убитых бойцов.

– Я читала, что ставка Чуйкова в Сталинграде находилась всего в 300 метрах от позиций немцев. То есть, по сути, он каждый день рисковал своей жизнью, но все равно предпочитал всегда находиться на передовой, рядом со своими солдатами. Почему он так поступал, настолько не берег себя? Ведь на нем лежала большая ответственность – он руководил целой армией.

– Здесь надо обратиться к истории Гражданской войны. В 19 лет он уже стал командиром полка! Ему было присвоено два ордена Красного Знамени, дарственное именное оружие от Фрунзе и золотые часы «Омега» от ВЦИК ВКП(б).

– Для 19 лет это очень серьезные награды, говорящие о высоком авторитете. Как ему это удалось?

«Генерал-штурм» в танковом комбезе

– Расскажите про битву за Сталинград. Историки называют это сражение одним из самых сложных для Красной армии за всю Великую Отечественную войну. Как Чуйков воспринял свое назначение на должность командующего 62-й армией?

– Когда он попал в Сталинград, он прекрасно понимал, что его там ждет. Командовать 62-й армией многие не хотели и уходили от этого, потому что боялись – была большая вероятность погибнуть. Положение армии было катастрофически тяжелое. Немец шел мощным фронтом – Гитлер требовал взять Сталинград. Добиться выполнения приказа фюрера стремились все. Некоторые свысока говорили, что по сравнению с армией Чуйкова 64-я армия была, можно сказать, «на курорте», хотя это тоже был Сталинград. Курорта там, безусловно, никакого не было. Но там не было и отборных [вражеских] частей. Одно дело – какие-нибудь итальянцы, венгры, румыны и другие союзники Германии, которые плохо воевали, а другое дело, когда на тебя идет вермахт. Воевать с немцами было очень сложно. Когда Паулюс принимал на себя командование 6-й армией, которая брала Париж под командованием его предшественника Вальтера фон Рейхенау, Гитлер сказал ему: «Фридрих, с этой армией ты можешь штурмовать небеса». Это была, пожалуй, лучшая из немецких армий.

– Но Чуйкова это все равно не испугало?

– Чуйков был человек очень наблюдательный, и он заметил, что немцы ведут свои наступления по очень хорошо отработанной тактике. Поднимается авиация, начинает бомбить, потом подключается артиллерия, работает по первому эшелону, начинают движение танки, за ними идет пехота. Как только ты ломаешь этот строй, у немцев возникают проблемы, и уже нет такой слаженности – наступление захлебывается. Поэтому Чуйков использовал тактику максимального сближения с противником. Дистанция между окопами составляла не больше 50 метров – с такого расстояния человека можно из пистолета уложить.

– Выходит, что риски повышались с обеих сторон. Такой приказ не заставил солдат сомневаться в своем генерале?

– Понимаете, здесь многое решало влияние самого командующего – то, что он находился рядом со своими бойцами. Это был гарант спокойствия для солдат. Если бы командующий смылся, то все бы разбежались.

– Это правда, что за все 200 дней обороны Сталинграда Чуйков ни разу не переправился на другой берег Волги?

– Думаю, ничто так не вдохновляет бойцов, как мужество главнокомандующего. И Чуйков требовал от них такой же самоотверженности, верно? Ему часто приходилось проявлять жесткость?

– Бывало и такое. Как-то раз деду доложили, что командование бригады морской пехоты решило перенести свой штаб на левый берег Волги. Чуйков, конечно, был в ярости, ведь действовал приказ «Ни шагу назад!». И он сам выдвинулся в этот штаб. А дело в том, что генеральский мундир дед надевал разве что на парад, а весь Сталинград, особенно когда находился в окопах, он проходил в черном танковом комбезе без всяких знаков отличия. Кроме того, если бы снайпер увидел, что вышел генерал, его бы тут же застрелили. И вот он врывается в этот блиндаж и со злостью кричит: «Что ж ты, сукин сын, драпать надумал?!». И как даст по голове этому командиру! У деда удар-то хороший – комбриг сразу лег плашмя. А у входа в штаб стоял солдат – двухметровый, косая сажень в плечах. Он не разобрался, в чем дело: видит, какой-то мужик в танковом комбезе забежал и ударил командира. И он Чуйкову как влепил с разворота! Дед упал – видимо, хорошо ему прилетело.

– Ударить генерала – за такое ведь сразу полагался расстрел! Что же, наказал его ваш дедушка?

– Он не подлый человек был, потому его и уважали солдаты. Он по-человечески рассуждал, по-мужицки, что ли. Он солдата этого вырубил, потом достал серебряный портсигар, бросил его на стол и сказал: «Очухается – отдайте. Чуйкова мало кто мог на пятую точку посадить». И ушел. Ничего этому солдату не было.

Из Сталинграда возвращались, как с бойни

– У Чуйкова после Сталинграда появилось интересное прозвище – «генерал-штурм». Почему его так назвали?

– Постойте, вы хотите сказать, что под Сталинградом советские войска вообще никого не брали в плен?..

– Да. В момент, когда армия была зажата и сзади была Волга – не брали. Нам их некуда было девать. Для того, чтобы взять в плен людей, нужно организовать им конвой – ведь врагов себе в тыл не отправишь! А из кого этот конвой собирать, когда каждый солдат на счету?

– Как сам Чуйков воспринимал свою роль в Сталинградской победе? Ведь именно его многие называли и продолжают называть главным победителем в этой битве.

– Здесь есть определенная заслуга Чуйкова, но, безусловно, не его одного. Говорить, что Чуйков выиграл Сталинградскую битву – это полная ерунда! Выиграли все те, кто в ней участвовал. Выиграл [маршал Андрей] Еременко, который командовал [Сталинградским] фронтом, выиграл Шумилов, выиграли командиры дивизий и в первую очередь выиграли солдаты, потому что если бы они не стояли насмерть, ничего бы не получилось. Все это взаимосвязано.

– Это правда, что образ Чуйкова послужил основой для нескольких памятников, созданных Вучетичем?

– Да, и у меня есть доказательства того, что, например, прототипом для памятника «Стоять насмерть» (одна из скульптур на Мамаевом кургане, созданная под руководством скульптора Е. В. Вучетича – прим. ред.) стал Василий Чуйков. Это прекрасно знает и внук Вучетича, он хорошо знаком с историей семьи. Для Вучетича Чуйков был как муза для поэта. Он считал, что у него было целеустремленное, мужественное лицо, что очень характерно именно для героя-воина. Поэтому он в трех монументах использовал внешность Чуйкова. Есть еще монумент в поселке Пятиморск Калачевского района Волгоградской области, который называется «Соединение фронтов» (памятник, посвященной исторической встрече войск Юго-Западного и Сталинградского фронтов, которое произошло 23 ноября 1942 года под городом Калач в районе хутора Советский – прим. ред.). Посмотрите на лицо человека с автоматом и гранатой – это вылитый Чуйков. Я-то своего дедушку знаю!

Человек, примиривший два «Китая»

– Расскажите историю про то, как самолет Чуйкова сбил немецкий «Юнкерс». Как ему удалось выжить?

– В тот день Чуйков летел на осмотр позиций немцев. Я так полагаю, он летел на У-2 – это самолет, который может планировать (У-2 был основным учебным самолетом советских ВВС; если летчик отпускал рули управления, машина начинала планировать и, если внизу была ровная поверхность, могла самостоятельно приземлиться – прим. ред.). Видимо, самолет пошел вниз, но пилоту в конечном итоге удалось подрулить так, что он не грохнулся настолько, чтобы взорваться. Самолет раскололся буквально пополам, но дед только набил себе шишку.

– На фронте Чуйков всегда действовал необычайно смело, может, даже слишком. Руководство никогда не усматривало в его поведении неуважения к противнику? Конечно, весь советский народ искренне ненавидел фашистов, но мудрые военачальники ведь всегда стараются здраво оценивать своего врага. Не был ли Чуйков слишком самонадеян?

– Вы знаете, его постоянно за это ругали, даже на собрания вызывали и там отчитывали. Командующий 3-м Украинским фронтом Родион Яковлевич Малиновский в его характеристике писал: «Пренебрежительное отношение к противнику». Считали, что он слишком дерзко действовал. Но понимаете, в чем дело, это палка о двух концах: он на самом деле так действовал, но он и не проигрывал. Но при этом он уважал своих противников. К тому же Паулюсу он относился уважительно, потому что он хорошо воевал. Перед тем, как началась битва за Сталинград, он очень неплохо выступил в Харьковской операции, когда заманил целый фронт в «котел». Тогда три наших армии были разгромлены и взяты в плен из-за того, что военное руководство увлеклось наступлением.

– Я была немало удивлена, узнав, что с декабря 1940 по 1942 год ваш дедушка выполнял особую миссию в Китае и был главным военным советником Чана Кайши (президент Китайской Республики, возглавлявший партию Гоминьдан – прим. ред.). Расскажите немного об этом.

– У него там была очень сложная задача, в основном – примирить Гоминьдан с КПК (Коммунистическая партия Китая – прим. ред.). Эту задачу перед Чуйковым поставил Народный комиссар обороны СССР, маршал Семен Тимошенко. Это было очень важно для Советского Союза, потому что если бы китайцы не выдержали наступления японцев, то японцы бы прорвали их линию обороны и вышли к нам в тыл. Между Гоминьданом и коммунистами постоянно происходили серьезные стычки, они никак не могли поделить территории влияния. Мао Цзэдун не желал считаться с Гоминьданом, а Гоминьдан – с Мао Цзэдуном. И когда Василий Иванович приехал в Китай, случилась история, которая могла бы его миссию просто перечеркнуть. 8-я армия Гоминьдана ударила по колонне 4-й армии КПК, они взяли в плен командующего Е Тина и, видимо, за невыполнение каких-то приказов, Чан Кайши приказал расстрелять 10 тысяч коммунистов. Естественно, Мао Цзэдун решил дать ответ. А что такое ответ в данном случае? Это гражданская война. Японцы бы обязательно воспользовались этой ситуацией и разгромили обе китайских армии, и тогда они бы вошли к нам в тылы.

– И что тогда сделал Чуйков?

– Он позвонил председателю Коминтерна Георгию Димитрову и попросил его повлиять на Мао Цзэдуна, чтобы он не делал ответ. Димитров позвонил, и Мао с ним согласился. Нужно было убедить обе стороны в том, что это временное соглашение важно для сохранения Китая, потому что если внести разобщение, то Японию будет не победить. Мао Цзэдун, будучи неглупым человеком, все это понял. Тогда две армии объединились и начали воевать совместно, в результате чего добились намного больших успехов. По крайней мере, с 1940 по 1942 год, когда Чуйков был на китайско-японском фронте, японцы не имели ни одной позитивной операции и не продвинулись вглубь Китая ни на километр.

Хотели одной пулей убрать и брата, и сестру

– Василий Иванович и ваша бабушка, Валентина Петровна, прожили вместе всю жизнь. Расскажите, как они познакомились.

– Познакомились они в 1926 году, дедушке было 26 лет, бабушке 19. Они односельчане – она тоже из поселка Серебряные Пруды. Знакомство их произошло при достаточно трагичных обстоятельствах. Дедушка приехал на помолвку своей сестры Марии, и прямо во время помолвки ее застрелили. Причем хотели одной пулей убрать и его, и ее. Никто не знал, что к ней сватался один из членов банды. На вид они были обычные мирные люди, а оказалось – жестокие убийцы, которые перебили очень много людей в Серебряных Прудах и близлежащих окрестностях.

– За что же они решили убить Чуйкова и его сестру?

– Звучит, как сюжет остросюжетного боевика! И что было дальше?

– Дед рванул из кобуры свой маузер, вылетел в сени, вскочил на коня и поскакал на другой конец села – туда, где жили родственники этого жениха. Он как разведчик быстро всю ситуацию понял. Он нашел их дом и прискакал туда раньше, чем брат жениха – как выяснилось, это он стрелял. В доме была только одна старуха, она показала Чуйкову все награбленные бандитами ценности. В итоге убийц арестовали, некоторых расстреляли. Марию похоронили: в гробу она лежала в белом платье, которое ей сшили для венчания... После похорон дедушка, угрюмый, стоял на крыльце, курил. И тогда бабушка увидела его в первый раз и заговорила с ним, они познакомились. Вот такая история.

– Страшная, но захватывающая история – хоть фильм снимай. Ваш дедушка, безусловно – образец для подражания. Расскажите, какие детские впечатления о нем у вас сохранились. Он много времени проводил с вами?

– Дедушка очень любил свою семью, но всегда много работал, поэтому мы его видели редко. Я с ним общался только в выходные. Даже когда он ушел в так называемую «райскую группу» и стал генеральным инспектором Министерства обороны СССР, он все равно очень много писал, у него были встречи и много различных мероприятий. Хотя он часто брал меня с собой на охоту или рыбалку. Он увлекался конным спортом, стрельбой, очень любил охоту, рыбалку. В молодости играл в волейбол, увлекался восточными единоборствами. Когда мне было лет 10–12, мы с ним играли в большой теннис, в пинг-понг. Он и в пожилом возрасте был очень активным. Когда он умер, ему было 82 года. Конечно, если бы не война, он прожил бы подольше. Война человека выматывает. Я помню, когда он умирал – у него были множественные инсульты, – он порой чуть ли не в детство впадал. Но какие-то истории войны он помнил досконально и очень трогательно отзывался о своих солдатах.