Алексей Вульфов: В Советском Союзе БАМ – это была республика со своей жизнью

Ведущий программы «Евразия. Дословно» Максим Красоткин на телеканале «МИР 24» встретился с руководителем Общества любителей железных дорог Алексеем Вульфовым.

Чем занимается ваше общество, для чего оно создано?

- Оно создано для пропаганды и сохранения исторического наследия железных дорог. И, разумеется, деятельность общества касается и современных проблем транспорта. В чем это выражается? Это выражается в том, что мы участвовали во всех проектах создания музеев последнего времени в Петербурге, в Москве, на станции Куженкино музейно-производственного комплекса на Октябрьской железной дороге. При нашем участии с 1990 года сохранено более 300 уникальных единиц ретро-техники железных дорог, то есть натуральных локомотивов и вагонов. Мы участвуем во всех программах, связанных с обучением машинистов паровоза XXI века.

А сейчас это актуально?

- Да, еще как, потому что ходит очень много ретро-поездов на паровой тяге. Надо отдать должное российской железнодорожной компании. Она должное внимание уделяет сохранению именно ретро-тяги паровозов и старинных локомотивов. Так же их показывают в эксплуатации, в работе. Гудок паровоза всегда производит наиболее сильное патриотическое влияние, чем любые плакаты. Надо видеть, как это происходит. У нас теперь запущены регулярные ретропоезда на паровой тяге. В частности мы участвовали в создании первого в России пригородного ретропоезда на паровой тяге Бологое-Осташков, сейчас он называется «Селигер». Есть знаменитый, конечно, «Рускеальский экспресс». Россия вышла на мировой уровень по пропаганде именно действующих ретро локомотивов. Не скажу этого о вагонах, пока это еще только развивается. Члены нашего общества пишут книги об истории железных дорог, монографии. Могу назвать великолепным монографию Леонида Макарова «Паровозы серии Э». Есть и множество других примеров в прессе.
А Северомуйский тоннель насколько сэкономил этот путь? Насколько он сэкономил время?

- Представьте себе: вам для того, чтобы проехать до Северомуйского тоннеля, надо расцеплять состав малыми группами, провозить его в жутких кривых, с риском. А сейчас тяжеловесный поезд напрямую 15 километров мчится и едет сразу же без всех этих расцепок и без всего. Посчитайте, во сколько раз Северомуйский тоннель обеспечивает провозную способность. Это, конечно, небо и земля, и его открытие стратегически исключительно важно, потому что это получилась теперь замкнутая дорога со сквозным движением.

А что сейчас собой представляет Байкало-Амурская магистраль? Это однопутка с разъездами или полноценная многопутевая магистраль?

- Нет, в основном, конечно, однопутка с разъездами. Она еще не задействована до такой степени, чтобы на всем протяжении быть двухпутной. Более того, она же электрифицирована от Северобайкальска, если не ошибаюсь, только до Хани. Но дальше тепловозы. Тынды же – тепловозное депо. Там только часть направления электрифицирована, остальное все на тепловозной тяге. Да, в основном это однопутка с разъездами, но при необходимости может быть уложен второй путь. Не везде, но может. Как, собственно говоря, всегда и делалось на наших железных дорогах. При царе оставляли место для будущего второго пути.

А какие сейчас там стройки ведутся?

- Вы знаете, там есть ветви на угольные месторождения. Самая главная стройка, которая там была проведена, это Тында-Якутск. Вот эта частная железная дорога через Томмот на Якутск.

А вы знаете какие-то человеческие истории, которые вас удивили?

- Конечно, меня больше всего удивила история путейца, который горло «выкричал». История про то, как люди сливали из тепловоза воду при минус 45, воду слили, а пальчики немножко подморозили. Вот история. Никто это за подвиг не счел. Это работа. Сделали – и все. Про то, как в морозы, в метель вертушка полетела на разъезд больного увозить в Тынду. И потом у пилота спрашивают: «А как ты нашел, куда садиться?». Он говорит: «А я не знаю, как. Вот меня сейчас спроси, я не объясню, как я вышел-то на этот поселок. Ничего не видно. Болтанка страшная». А там над горами болтанка такая, что когда летали эти амфибии МП-1БИС, и особенно туполевские двухмоторные самолеты, хоть Туполев и называл бериевские машины деревяшками, но все равно, бериевские были лучше, их больше любили. Болтанка такая была над горами, что фотоаппараты не могли резкость навести. Они не могли сфокусировать кадр, до такой степени качало. Если бы я о БАМе писал бы книгу, я бы ее всю написал в таких приглушенных тонах, по-сибирски. Когда попадаешь в Сибирь, первое время вот эта их невозмутимость, это спокойствие, это умение говорить негромко, не размахивая руками, оно обескураживает. То есть ты вроде как всей душой, а он немножко в сторону смотрит. Но в этих глазах большой жизненный опыт стоит. И поэтому я бы также невозмутимо все бы и писал, как они живут и геройствуют там.