Есть у революции начало
Российская империя рухнула за считанные февральские дни, когда Николай Второй отрекся от престола. Сегодня, спустя век, главный вопрос - могло ли быть иначе? «МИР 24» о самом начале революции.
Зимний дворец цитаделью русской монархии перестал быть в октябре 1915 года. Так решила царская семья. Тогда здесь открыли госпиталь для солдат, раненых в сражениях Первой Мировой войны. В залах, некогда парадных и церемониальных, плотными рядами стояли койки. Богатое убранство либо вывезли, либо накрыли плотной тканью.
В том же 1915-ом Николай Второй принял роковое решение. Он стал Верховным главнокомандующим. Многие его отговаривали, в том числе председатель Госдумы Российской империи Михаил Родзянко, который прямо говорил: руководить военными искусство особое, идет война, слишком много риска.
«Если вы посмотрите хронику времен Первой мировой войны со стороны Германии или англо-французской, увидите: у них все подвозят на линию фронта на грузовиках. Раненых вывозят на грузовиках. Что у нас? Лошади и телеги. И чтобы нужное количество лошадей, которые так же гибли, как и солдаты, сохранялась, сохранялась эта единственная тягловая сила начала ХХ века, каждые полгода в деревнях проводилась мобилизация лошадей. А крестьянин без лошади это ничто. На чем пахать? На корове? Или на своих детях или на жене?», - говорит историк Юрий Жуков.
Социальное недовольство с каждым месяцем войны только усиливалось. Смены режима хотели многие. Не только народ, но и окружение царя. Положение царя было шатким. Но 23 февраля 1917 года Николай Второй едет в Могилевскую ставку за 800 с лишним километров от столицы. Семья остается в Царском селе. По пути в вагоне поезда государь заполняет свой дневник.
Из дневника Николая II: «Проснулся в Смоленске в 9:30. Было холодно, ясно и ветрено. Читал все свободное время французскую книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем. Приехал в Могилев в 3 часа. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай».
Столицу Николай Второй больше никогда не увидит. Из Могилева он вернется спустя несколько дней в Царское село, к жене и детям. Никаким не императором, а просто гражданином Романовым.
23 февраля, когда абсолютно спокойный Николай Второй еще в Могилеве «обедал с иностранцами» и «пил общий чай», на улицы Петрограда вышли люди. В булочные не завезли свежего хлеба. Сначала был бабий бунт, потом подтянулись мужчины с металлургических заводов.
В «хвостах», то есть очередях, обсуждали новости из категории «одна баба сказала»: будет голод, столицу сдадут немцам, императрица Александра Федоровна шпионит на враждебную Германию.
Все это было царством домыслов. Не было в тот день проблем и с хлебом. Вагоны с мукой просто не смогли разгрузить из-за сильной метели.
Удивительно, как невозмутим в то время был Николай Второй, словно ничего не предвещало беды. И как эмоционально перегрето было общество.
«Он просто не осознавал, что происходит. Он не мог понять, проанализировать, понять, что трагедия происходит. Он пребывал в своих грезах. Он заботился только об одном: вот больной сын Алексей, вот любимая жена Алис (по-немецки). И все. Больше его ничего не интересовало», - говорит ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН Юрий Жуков.
Именно 23-е февраля (по старому стилю) - день начала революции. Но есть еще одна важная дата. 17 декабря 1916 года был убит Григорий Распутин. Ему принадлежит фраза «Покуда я жив, будет жить и династия», и этому пророчеству удалось сбыться.
Действительно, со дня гибели загадочного старца до хлебных бунтов и отречения Николая Второго прошло чуть больше двух месяцев. При этом смерть Распутина была результатом заговора людей, приближенных к императору. Убили целителя в подвале Юсуповского дворца.
Заговорщиков было четверо: князь Феликс Юсупов, поручик Сухотин (двоюродный брат Николая Второго), монархист Пуришкевич, а также доктор Лазоверт. Они накрыли стол с пирожными, вином и чаем, а в еду добавили цианистый калий. Но то ли яд не подействовал на Распутина, то ли вместо отравы по какой-то причине оказался обычный аспирин. В итоге его застрелили из револьвера.
От тела Распутина избавились в ту же ночь. Труп завернули в холстину и бросили в полынью на окраине Санкт-Петербурга. Тогда еще Крестовский остров практически не застраивался. Люди обнаружили следы крови на парапете моста. Это и была кровь Григория Распутина.
Тело выловили и сожгли 11 марта в котельной, которая сохранилась до наших дней в неизменном виде. Но одна из легенд гласит, что кремировать могли не Григория Распутина, а тело мало кому известного крестьянина. Так уж повелось - Распутин значит загадки и мифы.
Он был обычным крестьянином из Тобольска. Но стал «царским другом» и «целителем». Столь странные отношения обсуждала вся Россия. В народе с удовольствием пересказывали частушки вроде такой: «Царь Николашка вином торговал, Гришка Распутин с царицей гулял».
Жил «Гришка» на улице Гороховой в доходном доме. Пятикомнатную квартиру старцу снимала царская семья. До Невского отсюда, рукой подать. Кое-что здесь сохранилось с распутинских времен. Так, остался кусок стены, на которой обои не меняли сто лет, также подлинная дверь. По существующему сегодня черному ходу Распутин в последний раз вышел из квартиры на встречу с Юсуповым. До Юсуповского дворца отсюда 20 минут пешком.
Но вряд ли Распутин мог изменить ход событий. Русский бунт в феврале уже было не остановить.
Февральскую революцию сразу назвали «великой и бескровной». Но кровь на самом деле пролилась. Самая первая - на Знаменской площади, где был памятник Александру Третьему. Люди забирались на него, чтобы произнести свои пламенные речи. Тогда здесь собралась толпа, которая убила полицейский. Дальше двинулись на Невский проспект. Вскоре стало известно о десятках убитых. По всей стране можно было насчитать и вовсе сотни смертей.
Массовые рабочие выступления, (стачки и забастовки) начнутся на Путиловском заводе, сегодня – Кировском. Логику рабочих понять непросто. Здесь было едва ли не самое крупное предприятие в Европе, которое производило вооружение для фронта. С зарплатами все было в порядке, повышали фактически каждый месяц. Но вместе с зарплатами почему-то росли и революционные настроения.
Усилий рабочих одного завода все равно не хватало. Больным вопросом стало снабжение армии, наступал кризис нехватки вооружений.
«На фронте не было чем стрелять. Не было ни патронов, ни снарядов. Русская армия терпела одно поражение за другим», - говорит историк Жуков.
Роковым днем для империи стало 27 февраля, когда произошел мятеж в Волынском полку. Потом, как снежный ком, последовал Литовский полк, Преображенский. Солдаты отказались стрелять в протестующих.
Николай Второй был все еще в Могилевской ставке, но уже принял решение возвращаться в столицу. Второго марта на железнодорожной станции под Псковом после не слишком долгих раздумий он отрекся от престола.
Спустя месяц после отречения Николая Второго Зимний дворец превратился в резиденцию временного правительства с приемными, кабинетными для министров. Эта идея принадлежала Александру Керенскому, одному из лидеров Революции. Потом вспоминали, что бывшую спальню императрицы занял именно он. Но сам Керенский, будучи уже в эмиграции, отрицал этот факт. Как и тот, что уже в октябре из Зимнего он бежал в женском платье.
Неопровержимым фактом, собственно, остается сам побег от большевиков. В февральские и мартовские дни Керенский оставался популярным политиком. В газетах его называют «рыцарем революции», «львиным сердцем», «первым народным главнокомандующим». Соответствующий имидж «народного вождя» - военный френч, короткая стрижка. Этот аскетизм отметил даже поэт Маяковский.
«Забывши и классы и партии,
Идет на дежурную речь.
Глаза у него бонапартьи.
И цвета защитного френч».
В период между двумя революциями Керенский как руководитель Временного правительства остался без поддержки. А совсем недавно, когда Российская империя была еще цела, его речи в Госдуме звучали свежо и даже радикально. Керенский представлял левое крыло и жестко критиковал правительство.
Идея ограничить роль монарха и даже отстранить его от власти витала и в Таврическом дворце. В этом зале те времена заседала Государственная дума. Депутаты тоже не брезговали слухами, многих себе подчинила шпиономания. Агентов видели и среди генералов, и среди министров. И даже императрице Александре Федоровне припоминали немецкую кровь.
Знаменитую фразу «Глупость или измена?» еще в ноябре 1916 года произнес лидер Партии народной свободы Павел Милюков, подразумевая, что правительство, а значит и царь, находится во власти темных сил. Вскоре эта фраза звучала практически в каждом выступлении. Но после того, как отречение стало фактом, кажется, не все понимали, что делать дальше. Начался период хаоса. Октябрь был еще впереди.