Болезнь Паркинсона: российские специалисты научились ранней диагностике

В России создан первый в мире метод ранней диагностики тяжелых заболеваний мозга. В чем суть этого проекта, телеканалу «МИР 24» рассказал академик РАН, профессор, доктор биологических наук, заведующий лабораторией нервных и нейроэндокринных регуляций Института биологии развития им. Кольцова Михаил Угрюмов.

- О каких заболеваниях мозга идет речь? Почему их относят к разряду глобальных вызовов человечеству?

Михаил Угрюмов: Речь идет о хронических заболеваниях мозга, которые развиваются длительное время. К ним, в первую очередь, относятся такие нейродегенеративные заболевания, которые у всех на слуху: болезнь Паркинсона и болезнь Альцгеймера. Проблема в том, что до сих пор ни в одной стране ни одного больного вылечить не удалось, хотя врачи и ученые предпринимают колоссальные усилия, чтобы добиться этого.

Встает вопрос – это фатальные заболевания или можно как-то помочь больному? Особенность этих заболеваний в том, что они развиваются 20 – 30 лет без внешних проявлений. Когда появляются первые симптомы, и больной приходит к врачу, врач только в этот момент может поставить диагноз по клиническим симптомам. Но уже поздно лечить, потому что в это время больше половины нейронов, которые отвечают за ту или иную функцию, например, за двигательную или за функцию обучения, памяти, социальной адаптабельности, уже теряются.

Проблема в том, что, начиная с этого момента, все попытки помочь больному очень ограничены, и дело никогда не приходит к излечиванию. Поэтому эти проблемы называются социально значимыми, потому что это трагедия не только для самого больного и его окружения, но и для государства, потому что с этим связаны демографическая и финансовая проблема.

Нейродегенеративные заболевания, по прогнозам ВОЗ, растут в геометрической прогрессии. В ближайшие 15 лет прогнозируется увеличение числа этих заболеваний раза в три. Это означает огромную финансовую и демографическую нагрузку для государства.

- Эти заболевания не лечатся. Диагностика этих заболеваний очень дорогая. Как вашей команде удалось это решить?

Михаил Угрюмов: Я бы немножко поправил вас – эти заболевания не излечиваются, их лечат, но вылечить не могут. Еще лет 10 назад, анализируя, что происходит в медицине, мы увидели очень интересную вещь. Мы поняли (я это и раньше знал, я кончал медицинский институт), что большая часть заболеваний организма – это хронические заболевания, и все они развиваются по одному и тому же сценарию. Долго развиваются без проявления симптомов, а когда появляются, лечить поздно.

Терапевты оказались более умелыми, и они предложили новую методологию – провокационные, или нагрузочные тесты. Имея в виду, что у нас есть два человека: один здоров, а второй болеет, но не знает об этом. У него уже система немножко подорвана, но никто об этом не знает, и нужно повысить функциональную нагрузку этой системы до такой степени, чтобы у того, кто скрытно болеет, проявилась характерная симптоматика. А у здорового человека при такой же нагрузке такая симптоматика не проявится.

Думаю, что большинство людей прошли через что? Приходят к кардиологу, и он хочет оценить, какое состояние сердечно-сосудистой системы, и проводит велоэргометрию, то есть сажает на велосипед, подключает кардиограф, и человек крутит педали. Если это здоровый человек, он может долго крутить без всяких патологических проявлений, и он не задыхается при этом. Если это человек, который себя считает здоровым, но уже болеет, он довольно быстро устанет, у него появятся изменения на электрокардиограмме.

Вы повышаете функциональную нагрузку на систему: здоровая система работает прекрасно, больная скрыто начинает выдавать симптоматику – это принцип нагрузочного теста. Такого никто никогда не использовал для диагностики любых хронических заболеваний мозга. И мы взяли эту методологию, и разработали конкретную технологию диагностирования болезни Паркинсона. Такая же технология может быть использована для диагностирования болезни Альцгеймера, если ее адаптировать под конкретную область мозга и под конкретные нейротрансмиттеры и химический сигнал, который отвечает за память.

- Где гарантия, что мозг ответит на эту провокацию как надо?

Михаил Угрюмов: Гарантии есть в одном случае, если мы повышаем нагрузку на специфический элемент патологически измененного мозга. Любое заболевание – это огромная цепочка патологических процессов. Большинство этих элементов неспецифично, но в каждом заболевании есть специфическое звено.

Например, при болезни Паркинсона специфическое звено – это так называемая нигростриарная система мозга, где находится дофамин – химический сигнал, управляющий двигательной функцией. При болезни Альцгеймера таким же патологическим звеном являются холинергические нейроны другого отдела мозга – гиппокампа и коры. Там уже другой химический сигнал работает. Влияя на эти специфические звенья, мы можем получить специфическую диагностику каждого из заболеваний.

- На какой стадии проект находится сейчас?

Михаил Угрюмов: Любые исследования складываются из цепочки: мы должны были получить доказательства, что этот тест работает на животных, и мы это получили. Второе – мы должны были провести доклинические исследования на животных, когда мы показали бы не только, что работает тест, когда мы бы отработали в деталях эту технологию, когда отработали бы дозы, когда посмотрели бы, как этот препарат ведет себя в организме, показали бы его безопасность. Доклиническую стадию испытаний мы провели.

У нас было два проекта – один финансировался Министерством образования и науки: там была программа «Фарма – 2020», а второе – это Сколково. Думаю, что через полгода мы закончим клинические исследования, и тогда для нас прямой путь – заниматься клиническими исследованиями, чтобы адаптировать эту технологию к конкретным людям.

- Что коллеги говорят о ваших разработках?

Михаил Угрюмов: Перед ковидом я два года ездил выступал на крупнейших международных форумах, на семинарах в ведущих клиниках неврологических в США, в европейских странах, в Китае, чтобы понять эту реакцию. Я видел растерянных людей, потому что люди, которые занимались 20 – 30 лет, работая по одной методологии, и вдруг оказалось, что они не совсем то делали, что нужно. Я не хочу сказать, что все, что они делали, надо выбросить, есть возможность использовать этот материал, но это была растерянность.

С другой стороны, я просил, чтобы везде на семинарах было самое жесткое обсуждение, чтобы мне задавали самые нелицеприятные вопросы, самые жесткие. Самые жесткие вопросы очень хорошо согласуются с тем, что вы говорите. Врачи очень чувствительны к тому, что если мы что-то введем в организм больного, чтобы это было абсолютно безопасно. У нас очень много аргументов (и я лично уверен), что это безопасная процедура.

- Эта разработка имеет большие перспективы в диагностике заболеваний мозга?

Михаил Угрюмов: Конечно. Если в патологических хронических процессах мозга есть специфический элемент, где задействована строго определенная популяция нейронов, как, например, при болезни Альцгеймера и Паркинсона, то эта методология универсальна – ее можно применять для ранней диагностики любого из этих заболеваний.