Создатель 3D-эндопротеза рассказал об уникальности импланта для онкобольных

В Томском НИИ онкологии разработали 3D-эндопротез плечевого сустава с модифицированной поверхностью. В чем его особенность и как работает уникальный имплантат? Об этом телеканал «МИР 24» спросил его создателя, кандидата медицинских наук Илью Анисеню.

– Что собой представляет ваша инновационная разработка? Из чего и как этот имплантат делается?

Илья Анисеня: В силу технического прогресса появляются новые материалы, новые технологии. А, стало быть, появляется возможность пересмотреть старые подходы к лечению тех или иных ситуаций или начать лечить то, что ранее лечить было сложно. Вот к этому разделу и относится разработка, которая в таком виде ранее не могла существовать. И теперь, когда в стране появились 3D-принтеры, которые могут распечатывать различные изделия из титана – материала, разрешенного для имплантации в тело человека, появилась возможность делать оригинальные конструкции. В том числе то, о чем сегодня мы говорим, о плечевом суставе.

– Для кого он предназначен в первую очередь? Кто в нем нуждается?

Илья Анисеня: Я долгое время работаю в институте онкологии и прекрасно понимаю, насколько сложны могут быть методы лечения. Одним из основных методов лечения является хирургический. По сути дела, достаточно широко применяется удаление пораженного фрагмента. И тогда, когда поражается плечевой сустав, в частности, плечевая кость, верхняя треть, приходится удалять достаточно большое количество ткани.

Ранее вообще пластика не выполнялась и пациенты выглядели достаточно непрезентабельно, так скажем, если не хуже. В последующем попытки сделать пластику предпринимались, но они были не столь удачны, как хотелось бы. А вот теперь, когда появилась возможность создавать более анатомичную структуру, распечатывать и имплантировать ее, начали появляться и конструкции отдельных исследователей, которые пытаются создать более анатомичный и эстетичный вид пациента.

– По мнению экспертов, он не просто особенный, он уникальный. В чем его исключительность?

Илья Анисеня: Надо обратиться к истории, если позволите. Одна из конструкций, которая ранее применялась, так называемая стандартная конструкция, выглядела примерно так. Или вот вариант еще, вот таким образом выглядела. И конструкции, которые ранее заменяли пораженный участок кости и сустава, но что происходит с ними потом?

Многие люди, которые занимаются этой профессией, знают, что проходит несколько месяцев, и ситуация меняется. Как видим, сустав вывихнулся, начал перемещаться, и это создает проблемы как по ощущениям пациента, так и внешнему виду. Поэтому становится некомфортно, и появляются новые проблемы у врачей.

Для того, чтобы предотвратить эти дислокации, и были целым рядом клиник предприняты попытки создать конструкцию, которая могла бы каким-то образом более надежно фиксироваться в том месте, которое предназначено природой. Вот один из этих вариантов, и таких конструкций было создано несколько. Они уже были сделаны на основе компьютерных томограмм, более точно делались по анатомии. Однако и эти достаточно красивые и высоко анатомичные, схожие по костным структурам изделия, все равно со временем, в ряде случаев заболевания и поражения окружающих тканей, тоже дислоцировались и тоже приводили к повторным проблемам.

Мы озадачились тем, чтобы помочь большему числу пациентов. Во всяком случае, тем, опухоли которых считались нерезектабельными, либо невозможными для реконструкции. Поэтому то предложение, которое мы сделали, касалось именно этих ситуаций. Уменьшить количество дислокаций, смещений, вывихов, сделать внешний вид пациента эстетичным, и создать более длительный вариант локализации конструкции в анатомическом месте.

– А сколько времени у вас заняла эта разработка? Кто участвовал в этой работе? Какая команда профессионалов была задействована?

Илья Анисеня: Напомню сразу, была создана целая линейка. Вот, например, пациент, которому была создана облегченная конструкция, которая не была слишком тяжелой. Титан – и так не самый тяжелый материал, но тем не менее, его облегчение принесло некоторую пользу. Были сделаны специальные контактные поверхности. Сначала это были контактные поверхности для крепления необходимых мыщц, сухожилий, так называемых вращательных манжетов, капсул, прочих структур, для улучшения срастания с окружающими тканями. Это все постепенно приближало нас к тому варианту, который для нас был более желателен.

Подключены были не только врачи-хирурги, которые, по сути дела, стоят перед пациентом, смотрят ему в глаза и больнее всего ощущают нужду наших пациентов. Нашлись энтузиасты, которые встали рядом с нами. В данном случае, подключились компании, которые занимаются непосредственно распечаткой, дизайнеры.

Более того, пришлось даже осуществить мечту, над которой мы долго работали. Это необходимость создания 3D-лаборатории. И, по сути дела, наш научно-исследовательский институт – первый, пожалуй, в онкологической практике нашей страны, где есть своя собственная 3D-лаборатория для разработки и виртуальной работы с теми или иными структурами изображенного сегмента скелета.

Вот это все в комплексе позволило продвинуться и создавать конструкции другого качества. Более того, одна из коммерческих компаний пошла нам навстречу, закупила дополнительное оборудование, которое позволяло делать функциональные покрытия тех или иных зон изделий и создавать более комфортные условия для приживления, для борьбы с инфекциями и прочее. Вот этот коллектив и начал заниматься созданием нового класса, я считаю, изделий.

– Главный вопрос – как он себя в итоге зарекомендовал? Сколько операций на сегодня уже проведено?

Илья Анисеня: Все этапы, перечисленные мной, разумеется, внедрялись не сразу. Дело в том, что на каждый шажок надо иметь не только разрешение пациента и нашу волю, но и законное разрешение сертифицировать каждый из этих шагов. Это с одной стороны. А с другой стороны, мы должны хорошо понимать, какой же из этапов надо продолжать совершенствовать, а какой может уже достиг того качества, которого было бы достаточно.

Но вас, наверное, интересует окончательный вариант, который сейчас является наиболее продвинутым. Таких операций сделано пока три. Это немало, но и немного. Но мы продолжаем за этими пациентами внимательно наблюдать. Для того, чтобы определиться, достаточно ли работы сделано, нужны ли какие-то изменения и совершенствования этой конструкции.

– А сколько эта операция стоит? Насколько она доступна?

Илья Анисеня: На этот вопрос, пожалуй, точно никто вам не ответит. Любая операция, любое нововведение состоит из идеи, из проработки всех этих этапов, это тоже чего-то стоит. Это изготовление макетов, моделей, которые сначала никуда не устанавливаются. Это поиск всех материалов, которые необходимы для этого изделия. Ну и, конечно, это был бы счастливый случай, если сразу бы находились финансисты или инвесторы, которые сразу бы брались за эту идею. Однако в действительности этого не происходит.

На сегодняшний день для таких изделий тратится, я читаю, значительная сумма, учитывая все разработки. Однако тогда, когда устоится идея и модель станет наиболее приемлемой, тогда ее стоимость может уменьшится в полтора-два, а может и более раз. На сегодняшний день та модель, которую мы предлагаем, в целом вписывается в ту сумму, которую выделяет государство в виде специальной квоты для эндопротезирования крупных онкологических конструкций.